Внезапная реплика заставила Луджейн посмотреть на своего дядюшку, который тоже присутствовал при разговоре. Он впервые заговорил после того, как поздоровался с Фади.
Дядюшка Луджейн когда-то был почти так же великолепен, как Джалал, но теперь его красивое лицо состарилось.
Едва не споткнувшись, он вдруг схватил Фади дрожащей рукой:
— Это правда? У принца Джалала есть доказательства?
Посланник посмотрел на сутулого дядюшку:
— Правда. Он проследит за тем, чтобы членам вашей семьи восстановили все привилегии.
Луджейн не могла поверить тому, что слышит. С каких это пор род аль-Гамдис считается благородным? Да ее предки только и делали, что чистили пепельницы своих господ и приносили им тапочки!
— Ладно. Нужно сделать перерыв! — Луджейн взмахнула рукой, становясь между матерью и дядей, который буквально дрожал от волнения. — Какого черта вы все говорите?
Фади бросил на нее неодобрительный взгляд. Ему не нравится ее ругань? Жаль. Прямо сейчас она не станет ограничиваться только руганью.
Дядюшка повернулся к Луджейн, взглянув на нее с неверием и надеждой; от волнения его выразительные светло-карие глаза нервно поблескивали.
— Мы родственники королевской семьи, — сказал он.
— Бывшей королевской семьи, — исправил его Фади.
Луджейн жестом попросила дядюшку продолжать, а взмахом другой руки приказала Фади заткнуться, прежде чем взорвется ее голова.
— Аль-Гамдис когда-то были аль-Гамди, — пояснил дядя. Он выглядел так, словно в любой момент расплачется.
Луджейн пораженно замерла.
— Мы первые двоюродные братья и сестры аль-Рефаи по материнской линии.
Он говорил о женской линии королевы Сондосс — матери Джалала, другой половины королевского рода Азмахара.
Луджейн посмотрела на дядюшку, мать, Фади, а затем расхохоталась.
Услышав вздохи родственников и заметив, что посланник нахмурился еще сильнее, она пролепетала:
— Да ладно вам, ребята, вы должны признать… Это чушь.
Что может быть смешнее новости о том, что ее семья связана родством с королевой Сондосс? Оказывается, мать Луджейн приходится родственницей своей бывшей поработительницы.
Получается, что Луджейн — родственница Джалала.
Она снова безудержно рассмеялась и услышала приглушенные извинения своего дядюшки.
— Прошу прощения, шейх Фади. Мы никогда не рассказывали нашим детям, поэтому для Луджейн это сюрприз.
— Сюрприз? — Луджейн взвыла от смеха, по ее щекам потекли слезы, у нее заболели бока. Она наклонилась вперед, прижимая руки к ноющему животу, едва переводя дыхание, и выдавила: — Сюрпризом было твое появление на пороге моего дома в Нью-Йорке, дядя. А это — настоящий катаклизм!