– Хорошо, будет тебе камин, – улыбнулась ты.
Рыжий, как сама осень, огонь затрещал, разгоняя сумрак и отражаясь в твоих глазах. Диванные подушки перекочевали на пол, сверху нас укрыло одеяло из спальни, и под ним-то всё и случилось – такое долгожданное, мучительно-восхитительное исполнение пророчества. Тогда я узнала в полной мере виртуозность твоих пальцев, которые, как уже было сказано, умели танцевать не только на струнах. Пусть кто-то считал это ненормальным – к чёрту! Идите в Тартар, праведники. Для нас это было единственно правильное свершение. Слияние душ и тел, воссоединение половинок, потерявших друг друга много тысяч лет назад.
5. ЭКСПЕРИМЕНТ
Из осенней прохлады перенесёмся в адское летнее пекло. Память – машина времени, на которой можно перемещаться куда угодно и воскрешать тех, кто ушёл навсегда.
Жуткая жара началась уже в мае: в двадцатых числах температура доходила до плюс тридцати. Сегодня шестое июня, и в девять утра уже двадцать восемь градусов. Если бы не кондиционер, работать было бы невозможно.
Каблуки мягко и глухо вонзаются в нагретый за день асфальт: я иду домой. Густой, как тёплый кисель, ветер обнимает мои ноги, играет подолом светлого сарафана, а волосы над шеей намокают от пота уже через десять минут ходьбы. Супермаркет – островок прохлады: струи воздуха из мощного кондиционера спасают меня от обморока. Кассирша, загорелая до смуглости стройная брюнеточка, тыкает пальцами с длиннющим маникюром по кнопкам кассового аппарата – получается медленно и неловко. Мне думается: зачем отращивать такие когти? Работать же неудобно. А сама девушка очень симпатичная, обычно мне нравится такой тип внешности – средиземноморский. Что-то испано-итальяно-греческое. Впрочем, ты к нему не принадлежишь, но ты – особый случай.
И снова убийственная жара охватывает со всех сторон, и мозги вскипают и томятся в черепной коробке. Кожа головы потеет под волосами, дома придётся сразу же мыться. Мысли о прохладном душе окрыляют и заставляют меня торопиться.
В подъезде прохладно. Ручки пакета с продуктами до боли режут ладонь, пока я карабкаюсь по ступенькам, пыхтя и отдуваясь.
– Уть, я дома!
Мне никто не отвечает. Скинув босоножки с усталых ног, вслушиваюсь: из-за плотно закрытой двери твоей студии приглушённо слышится музыка: ты работаешь. А когда ты работаешь, к тебе лучше не соваться… Как и ко мне, когда я сижу над своей писаниной. В этом мы с тобой похожи.
Всё, что было мной приготовлено – съедено, в раковине – гора грязной посуды. Нет, я не могу позволить себе сердиться на тебя за это… Но не потому что тебе трудно в быту: по дому ты как раз ловко управляешься иногда, даже пол можешь помыть, когда в ударе. Но в целом в своих привычках ты всё-таки похожа на неряху-мальчишку… которому я всё прощаю.