Эрис три дня инспектировал кладбище кораблей, всё время просидев в самой дальней каюте на корвете Ломаса. Ограниченное число контактов с несколькими техниками, показавшими ему результаты тестов на двух десятках двигателей, да пару человек персонала из обслуги. Вот и всё его общение. Но он был доволен. Завтра предстояло лететь обратно, забрав с собой двенадцать кораблей. Их уже заправили, запустили генераторы и Искины. В принципе, участия человека не требовалось для управления кораблём. Экипажи нужны были, что бы занять людей работой, ну и отдавать Искинам приказы. Это вообще было любимое занятие человека — отдавать, кому бы то ни было, свои мудрейшие распоряжения. Ломас тоже только этим и занимался. Он связался со всем советом Маркана, описал им официальную версию событий. На все возмущённые вопросы по поводу сектантов, он отвечал суммой, которую хотят потратить чужаки с Ворта. Люди замолкали, щурились, говорили, что раз клиент хочет избавить их от мусора, то не будем ему мешать. С медкапсулами вышла промашка, удалось забрать только те, что лежали на складе. Две штуки второго поколения по четыре миллиона за каждую, плюс два миллиона — расходники. Грабёж средь бела дня. Зато двенадцать кораблей, которые всё-таки удалось сдвинуть с места, ушли всего за шестьдесят. Половина от стоимости Меридона, ну, так и товар, скажем, не первой свежести. Ломас уговорил советника по развитию продать Искин с верфи за двадцать миллионов. Аргументировав это тем, что они купят за эти деньги два точно таких же в Кронгейзе. Оружием и бронёй загрузили под завязку трюм одного из кораблей. Три тысячи единиц, от маленьких шокеров, до наплечных плазмомётов, которые прожигают обшивку корабля насквозь. Разные персональные щиты, шлемы, целеуказатели, сверхтонкие и сверхтолстые защитные комбинезоны. В общем, на любой вкус. За всё пришлось отдать сорок миллионов. Из оставшихся на счету Прола семи миллионов, половина ушла на покупку целого трюма сайрекса, нескольких стазисных ящиков с фруктами, овощами и мелким съедобным зверьём. Ещё на три миллиона закупились 'холодильниками' для перевозки рабов. Эти полезные устройства могли сколь угодно долго сохранять жизнь относительно здоровому человеку, и на Земле им быстро найдут более гуманное применение.
Эрис, с чувством некого удовлетворения, отошёл от иллюминатора, закрыл за собой люк, и направился в свою каюту. Завтра предстоял долгий, муторный день. Все товары погрузили на корабли ещё сегодня, и оставалось только отправить эти 'долблёные лодки' первых космических путешественников в путь. Подумать только, некоторым из них было почти шестьсот лет! Ресурсы всех систем были выработаны до предела, двигатели трещали и пыхтели, некоторые пришлось срочно ремонтировать. В итоге, восемь кораблей так и не удалось запустить. Ещё у пяти движков не оказалось вовсе. Видать, кто-то скрутил их, пока никто не смотрел. Улёгшись на койку, Эрис лишь на мгновение прикрыл глаза, пока ему, вдруг, не припёрло в туалёт. Он встал, прошёлся до маленького бочка с откидной крышкой, глянул, мельком, на экран и пришёл в ужас от увиденного. Оказывается, он отключился на двенадцать часов! Справив нужду, Эрис бегом вылетел в коридор, и направился в апартаменты Ломаса. Корабль был пристыкован к станции, и его могло сейчас не быть на месте. Помимо торговых дел, которые взял на себя начальник сил самообороны, у него были и другие отвлекающие от безделья факторы. Например, усилить охрану завода с десятью тоннами золота. Финансовый мир Сожружества был устроен довольно просто. Во всяком случае, на первый взгляд. Все перерабатывающие заводы, запрашивающие крупные суммы из метрополии для оплаты шахтёрам их груза, обязаны были предоставить столько же ресурсов в конце каждого большого цикла. Иначе на хозяев завода, а в нашем случае, на всю общину, падал долг. До возврата предоплаты, или, в крайнем случае, на следующий большой цикл. Никому, кто бы ни сдавал ресурсы, не выплачивалось не кредита из имперских денег. Если и это не помогало, метрополия просто присылала корабль и отбирала причитающееся ей, да ещё и с процентами. Поэтому Ломас здраво рассудил, что дружба дружбой, но вполне может найтись паршивая овца, соблазнившаяся таким большим кушем, и подставившая всю колонию.