— Нет! — зло возразил я. — Ты-то остался прежним!
Он с улыбкой взглянул на собственный длинный черный плащ и легко пояснил:
— Я специально одеваюсь таким образом, чтобы оставаться своим в любом мире. Мне, знаешь ли, приходится много путешествовать!
— А что еще в моей внешности изменили?! — в бессильной ярости прошипел я. — Прическу?
Я ощупал волосы, и мои худшие подозрения подтвердились — короткий ежик превратились в мягкие кудри.
— Подойди к зеркалу и сам посмотри, — предложил Дон, явно забавляясь.
Я послушался и почти бегом приблизился к зеркалу в золоченой раме, занимавшему полстены. Впившись взглядом в отражение, я принялся изучать масштабы потерь.
Брюки оказались еще хуже клоунского кафтана: чересчур узкие, черные, блестящие, напоминающие лосины, а сверху — нечто наподобие шаровар до середины бедра такого же ужасающего болотного оттенка, что и камзол. Лаковые сапоги с острыми носками, множество серебряной вышивки и прозрачных переливчатых камней, бархатный черный берет с белым пером… Лицо и фигура, благодарение небесам, остались прежними, но прическа! Волосы каким-то чудом умудрились отрасти до середины шеи и предательски завились — я знал за своей шевелюрой эту несносную особенность, которой очень стыдился.
— Я похож на шута! — обреченно пробормотал я. — Кошмар, полнейший кошмар…
— Дело привычки, — не согласился Дон. — Здесь все так одеваются, поэтому это кажется вполне нормальным.
— Кажется! — сердито передразнил я его. — Именно что кажется!
— Боюсь, перемена в облачении далась тебе труднее всего, — с удивлением констатировал Дон и недоуменно покачал головой. — Ладно, быть может, не откажешься поужинать со мной?
— Поздновато ужинать, — ворчливо отозвался я из чувства противоречия, но проклятый аппетит, разбуженный переживаниями, победил гордость. — Хотя можно.
— Тогда пошли, — усмехнулся Дон.
* * *
Столовая оказалась достаточно просторной, хотя и уступала размером покинутому нами залу. Неверный дрожащий сумрак, создаваемый несколькими свечами в центре стола, действовал угнетающе. Да и вообще, антураж был «тревожным»: каменные стены, неровные и шершавые, в углах таятся густые тени, потолок теряется во мраке… Я невольно поежился.
И все-таки кое-что в этой темной сырой комнате радовало глаз. А именно — многообразие блюд, расставленных на длинном и узком деревянном столе. Число яств превосходило десяток, и каждое источало необыкновенно аппетитный аромат, вызвавший голодный спазм в моем желудке. Я сглотнул, пытаясь справиться с инстинктом, побуждающим без раздумий наброситься на еду, и выдавил из себя неправдоподобный смешок: