Хочешь жить - стреляй первым (Тюрин) - страница 8

— Ты мне лучше скажи Митчелл, почему он еще не сдох? Кто мне недавно говорил, что с такими дырками не живут?!

— Я тебе что, Господь Бог?! Он один знает, кому жить, а кому умереть! А я всего лишь доктор в этом Богом проклятом захолустье! Отступи, дай посмотреть на больного!

Отодвинув животом нахмурившегося Билла, он наклонился надо мной. Из-за длинного фартука, закрывавшего грудь, местами заляпанного кровью, выглянули широкие подтяжки. Бесцеремонно сдернув одеяло у меня с груди, эта пародия на доктора начала ощупывать меня, причиняя сильную боль. Мне ничего не оставалось, как стиснуть зубы и терпеть.

— Так. С плечом хорошо. Теперь грудь… рана чистая. Рот-то открой! Язык! Так. Температура есть, но лихорадка ушла. Хорошо молодчика отделали. Пуля в грудь и в плечо. Да крови сколько потерял…. И все равно умирать не хочет, как зверь за жизнь цепляется.

— Пить. Воды, — я с трудом вытолкнул сухие, ломкие слова через непослушные губы.

Не обращая не малейшего внимания на мою просьбу, он продолжил обследование, не переставая говорить: — Впрочем, он зверь и есть. Похоже, пуля не задела внутренних органов. Да — а…. Не повезло тебе, Билл. Он встанет на ноги…. недели через две. Все. Я пошел. У меня еще куча дел благодаря этому бандиту.

— А тот рейнджер… как его… Маклин совсем плох?

— Выглядит хуже, чем хотелось бы! А к тебе, — он обратился ко мне, — попозже сестру пришлю. Она сейчас занята.

С этими словами он развернулся и исчез за занавеской. Растревоженная этим садистом боль постепенно стала стихать, снова возвращая мне интерес к окружающему миру. Скользнул глазами по уже знакомой для меня обстановке. Нет, это однозначно не похоже на больничную палату, даже если предположить, что она находиться в самой что ни есть глуши. И еще…. Весь разговор велся на английском языке! Как это я сразу не сообразил?! Тип, изображающий американского шерифа, странный доктор, вся эта архаичная обстановка не соответствующая времени. Что все это значит? Спектакль, поставленный для меня?! Но ради чего?! Ведь я прекрасно помнил обстоятельства, благодаря которым оказался у татуировщика Жиги. Как ворвались в подвал мои преследователи. Помнил, как убивал и умирал…. Умирал?! Но я же не умер. Скосил глаза на человека, одетого шерифом. Бред… наяву?

— Где я? Кто я? — я попытался спросить громко и внятно, но сумел лишь выдавить из себя хриплый шепот.

Некоторое время человек по имени Билл недоуменно смотрел на меня. Потом, скривив в насмешке губы, сказал: — Тебе всадили две пули в грудь, а не в голову, Джек! Так что брось придуриваться! А на вопрос: кто ты? — отвечу. Ты бандит и убийца, без чести и совести! Двое твоих дружков уже жарятся на сковородках в аду, а через две недели вы втроем к ним присоединитесь. А потом придет время братьев Уэйн! Ты думаешь, рейнджеры оказались в городе случайно? Как бы, не так! Это была засада! Когда твою голову оценили в три тысячи, тут же нашелся ублюдок, охочий до легких денег. Но Бог все видит, и кара настигла иуду. Вместо денег предатель получил пулю. Ты, наверно, хочешь знать, кто он? Это Мидлтон. Да тот самый банковский клерк. Он сначала продал вам своего хозяина и благодетеля, а потом решил, что выгоднее продать вас. Нам после этого осталось только организовать засаду! Видишь, как все просто! Теперь, когда за голову каждого из Уэйнов дают по четыре с половиной тысячи долларов, я жду появления нового иуды. Знаешь Джек, за полтора года шерифом я понял, поймать таких, как ты, можно только случайно. За вами не угонишься! То вы грабите банк в Тоскане, а уже через две недели останавливаете почтовый дилижанс по дороге в Колумбус. Я правильно говорю, Джек? Ну что ты молчишь?