изо всех сил с ними борется. – Я всегда тебя прикрою. Сам знаешь.
Я киваю:
- Если бы мог, я б тебя поцеловал. С языком и все такое.
Амадор смеется, и от этого по щеке стекает слеза.
- Поздновато спохватился. А ведь мы могли бы стать счастливой парой, pendejo5.
Внезапно я понимаю, что у меня мокрое лицо.
- Я люблю тебя, старик.
- Я тебя тоже. Ты только выбирайся отсюда, ладно?
- Постараюсь, - вру я в ответ.
Вариантов не осталось. Признаваться в том, чего не совершал, только ради приговора
помягче, я не стану. А отсидеть все равно придется.
Амадор передает трубку Ким. Она ничего не говорит. Лицо такое бледное, что сестра
смахивает на призрака.
- Ты меня не знаешь. И больше никогда сюда не возвращайся.
Сказать хочется много. Например, что из-за меня ей больше никогда не причинят
вреда. Никогда. Но слова не идут с языка, а в горле огромный ком.
Ким молчит. У нее дрожит подбородок. Наверное, даже если бы она захотела, то не
смогла бы сказать ни слова.
- Я люблю тебя, - тихо говорю я.
И эти слова становятся последней каплей. Ким опять рыдает, и Амадору в прямом
смысле слова приходится увести ее силой. Но она меня послушает. Не станет выходить на
связь. Она намного сильнее, чем ей кажется.
Это была наша последняя встреча перед долгой-долгой разлукой.
Глава 16
Несколько месяцев я жду суда в СИЗО. Меня называют заключенным, а по-моему, я
впервые в жизни свободен.
Несколько раз детектив Боб вызывает меня на допрос. Едва ли не умоляет дать ему
хоть какую-то зацепку. Знает, что я невиновен. Понятия не имею откуда, но знает. В этом
сомнений нет. Я почти ничего не говорю. В основном отмалчиваюсь. Никакие слова не
отменят улик.
Детектив искренне пытается хоть что-то найти, но у него так же, как у меня, связаны
руки. Месяца через два он сдается.
Суд проходит быстро. Несмотря на абсолютную некомпетентность моего адвоката,
пять человек из жюри присяжных считают, что я невиновен. Трое из них женщины, которые
уложить меня в постель хотят сильнее, чем сделать следующий вдох. Оставшиеся двое –
мужчины. У одного на уме то же самое, что и у женщин. Второй всеми фибрами души
ненавидит копов и не верит ни единому их слову. Будь я серийным убийцей, он все равно
посчитал бы меня невиновным.
Однако улики говорят сами за себя. Мне выносят приговор. Кто бы сомневался.
В тюрьме я ни с кем не связываюсь. По большей части меня никто не трогает, но
всегда находится тот, кому позарез надо доказать свою крутизну. Драки становятся