Кровь и пламя (Михайлов) - страница 2

– Я понял, – после крохотной паузы кивнул я. – К смерчам не притронусь.

– Мудрое решение. Пусть они продолжают плясать и расти. Я и сам воспользуюсь ими лишь в самом крайнем случае, когда исчерпаю собственный запас сил до конца.

– Кстати, насчет магического дара… как же это он пробудился, отче?

– Он и не засыпал.

– Я про печать. Ведь якобы, много лет назад, дар был навсегда запечатан.

– Не был, – глухо отозвался священник. – Но это касается лишь меня одного, Корне. То дела давно уж минувших дней. Горьких и страшных для меня дней. Скажу лишь одно – каждый раз, как с моих рук срывается огонь, я вспоминаю дни, когда пережил страшное и почти непереносимое горе. Лишь вера в Создателя и молитвы ему удержали меня от самосожжения.

– Хорошо, – вновь помедлил я с ответом, но все же принял доводы священника. – Это и правда не мое дело. Хотя и у нас были времена, когда магическая подмога не оказалась бы лишней. Но каждый решает сам, что за вклад он сделает в битву. И сейчас я хочу поговорить не о магии, а о том костяном кинжале, что спрятан в этой неказистой сумке.

– Он…

– Погодите, отче, – приподнял я ладонь в останавливающем жесте. – Я не договорил. Костяной кинжал Тариса должен быть уничтожен. И это истина, которую мы понимаем оба. Но по неизвестной для меня причине он до сих пор лежит в сумке, и его явно никто не собирается уничтожать. Так вот, отец Флатис, прямо сейчас я хочу услышать очень вескую причину, по которой его следует пока оставить в сумке. Очень вескую причину! Настолько вескую, чтобы я сразу и не раздумывая согласился с ее разумностью. Не надо мне твердить про какие-то несущественные мелочи, не надо ссылаться на неисповедимость путей Церкви и тому подобную ерунду. Потому что я знаю только одну истину, о которой много раз слышал и которую имел несчастье видеть собственными глазами, – этот проклятый кинжал воздействует на разум, порабощая его, беря под свой контроль. И что же я вижу сейчас? Я вижу нечто очень странное – опытный и крайне ненавидящий все темное священник из ордена Искореняющих Ересь сидит себе спокойненько у костерка и даже не думает приступать к уничтожению древнего некромантского артефакта.

– Уж не думаешь ли ты, что эта костяная мерзость поработила мой разум?

– А почему бы мне так не думать? – вопросом на вопрос ответил я, проговаривая слова нарочито мирным тоном. – Искореняющий Ересь не пытается изничтожить тьму. Тут есть над чем задуматься. Я жду ответа, святой отец. Прямо сейчас. И ответа не уклончивого, как всегда, а прямого и четкого.

– А если я не отвечу?