Отплытие в Австралию. Человек за бортом. Без компаса. Сиднейская прорицательница. Выброшенный на берег. Процесс в Мельбурне. Прибытие в Тасманию.
Мой друг Мартенс утверждал всегда, что не бывает ни удач, ни невезений. Все дело случая. Счастье с несчастьем на одних санях ездят. Однако каждому опытному картежнику отлично известно, что карты у него будут идти лучше, если открывать их по одной. Я сам частенько выходил в море по пятницам, и это не принесло мне никаких неприятностей. С другой стороны, теперь вот у меня с моим автобусом трижды, одна за другой подряд, произошли аварии, да к тому же еще на одном и том же перекрестке…
Стоп, стоп, Ханнес! Ты, конечно, мог бы порассказать о своих автобусных пассажирах такое, что хватило бы на целый роман. Однако остановись и отмотай свою пряжу назад к «Тиликуму».
22 ноября я нанял Луи Бриджента. Это был профессиональный моряк, искавший рейса на Тасманию, где он хотел навестить сестру. То, что я собираюсь сперва пройти 1800 миль до Сиднея, потом 1000 миль вдоль австралийского побережья и, конечно, еще 1000 миль до Тасмании, его не смущало. Он притащил на «Тиликум» свою кису[48], и вечером мы уже вышли из Сувы. Мой новый напарник оказался великолепным парусником и отличным парнем. Я настойчиво уговаривал его проделать вместе со мной все кругосветное путешествие. Он только смеялся:
— Нет, шкипер, сначала мне нужно к сестре, а там уж потом посмотрим.
На пятый день нашего путешествия ветер стал медленно, но упорно крепчать. Мы убирали один парус за другим.
Как всегда, когда ветер заметно крепчал, я обвязал себя вокруг живота страховочным концом, закрепив его надежно за скобу, вделанную в стойку рубки. Незадолго до полуночи погасла подсветка компаса. Однако звезды на небе сияли вовсю, и я не стал будить Луи, а взял курс на яркую звездочку, мерцавшую прямо у нас по носу.
В полночь я прокричал нараспев традиционное:
— Новая вахта выходит на смену!
И тут же моя смена вышла наверх. Старый моряк Бриджент поднимался сразу, без проволочки, стоило лишь окликнуть его. Я показал ему звезду, по которой он должен держать курс, и собрался было спуститься в каюту, чтобы исправить подсветку компаса.
— Эх, шкипер, — мечтательно сказал Бриджент, — сделали бы одолжение да угостили сигарочкой!
Я сделал ему это одолжение, а заодно закурил и сам. Так мы с ним и покуривали в свое удовольствие — он у румпеля, я — высунувшись по пояс из каютного люка — и разговаривали о всевозможных вещах, какие только могут прийти в голову в полуночную вахту. Однако даже самой лучшей сигаре рано или поздно приходит конец. Я вытащил компас из нактоуза и взял его с собой в каюту. Фитиль маленькой керосиновой лампы совсем обуглился. Через несколько минут неисправность была устранена, и я протянул компас Луи. Для того чтобы вставить компасный котелок в нактоуз, ему потребовались обе руки, и он зажал румпель между коленями.