— Детям и женщинам, разумеется, вход воспрещен, — добавил он.
Сейчас он ищет оказию переправиться в Тасманию, а я, как он слышал, как раз собираюсь туда…
— Мистер Доннер, — сказал я, — вы мой человек. Четвертого января мы выходим.
Внешность, что ли, у Эдварда (так звали Доннера) была такой устрашающей, или его татуировка оказалась сильнее всяких злых чар, но так или иначе мисс Симпсон не осмеливалась больше нас беспокоить, и с попутным ветром, без всяких приключений, мы прибыли в Хобарт, главный город Тасмании.
Печальный визит. Искусство преодолевать прибой. Шторм в проливе Кука. Почта для островов Килинг. Уход из Новой Зеландии.
Восемьсот миль до Хобарта мы прошли за тринадцать дней. Шли мы все время с попутным ветром, погода была настоящая летняя. Эдвард Доннер часами рассказывал мне разные истории. Когда запас их иссяк, он стал показывать мне отдельные места своей татуированной кожи, давая при этом соответствующие пояснения. За тринадцать дней я успел досконально ознакомиться со всеми частями поверхности его тела, включая и те, к обозрению которых не допускались дети и женщины. Оказалось, однако, что узоры на них состояли тоже из одних лишь кругов да спиралей, и я подумал о том, как, должно быть, сожалело большинство его зрителей о своих понапрасну выброшенных денежках.
В Хобарте я посетил сестру Луи Бриджента. Из письма она уже знала о гибели своего брата. Но все равно мне было очень тяжело вновь рассказывать обо всей этой трагической и нелепой истории. К счастью, Бридженты были моряцкой семьей и имели представление о том, что такое мореплавание.
Когда я задним числом окидываю мысленным взором всех моих соплавателей на «Тиликуме» за три года, мне приходит в голову мысль о том, что требования к моряку, плавающему на таком судне, оказались для большинства из них слишком жесткими. Что же касается меня самого, то плавание физически мне было не в тягость. А вот на душе у меня из-за смерти Луи Бриджента было очень тяжело. Может, потому-то я и протолкался целый год в Австралии да еще полгода в Новой Зеландии, пока не собрался с силами для дальнейшего плавания.
22 января мы пошли из Хобарта на ост, намереваясь достичь Инверкаргилла, порта на южной оконечности Новой Зеландии. Доннер заявил, что хочет идти со мной до самого Лондона — так пришлось ему по душе наше путешествие.
Мы вышли с попутным вестом и трое суток уютно покачивались на легкой волне. Но потом вдруг ветер начал крепчать. Мы постепенно убирали парус за парусом, и вот наконец «Тиликум» мчался уже под одним только гротом. Я обвязался сорлинем и наслаждался жизнью на всю катушку. Могу поклясться, ничего нет на свете прекраснее, чем скользить по волнам полным ходом при попутном ветре. То есть, если быть более точным, скользит-то, конечно, не судно, а сами волны под его днищем, от кормы к носу. И вот тут-то рулевого подстерегает большая неприятность: может наступить такой момент, что волна перекатится через ют. Однако если вы умело управляетесь с парусом, и судно надежно построено (а именно таким и был «Тиликум»), и рулевой в кокпите крепко привязан страховочным концом, то неприятность эта может оказаться не столь уж и скверной.