Однако близился август, а море манило. В Окленде я нашел нового спутника по имени Уильям Рассел. Ему никогда еще не случалось выходить в море. Его семейство мечтало о том, чтобы он стал священником.
— Капитан, — сказал он, — простили бы вы меня, если бы я стал священником?
Я посмотрел на него. Метр девяносто ростом, крепко сбит и очень симпатичен.
— Нет, Билли, такого я бы тебе никогда не простил!
Конечно, я согласился взять его с собой.
Прежде чем уйти, мы приняли на борт кучу почты. В Новой Зеландии стало особым шиком посылать почту с «Тиликумом». Вот я и получил ее, целый мешок. Одна старая дама принесла мне пакет.
— Ах, пожалуйста, мой сын работает инженером на островах Килинг. Возьмите для него с собой этот кекс.
Я рассмеялся:
— До острова Килинг 3 тысячи миль. Нам потребуется пять недель, а то и больше.
— Это ничего, кекс запаян в жестяную коробку.
Тут в разговор вмешался Рассел.
— Слушайте, капитан, ну давайте же доставим даме удовольствие! — сказал он и как-то совсем не по-христиански подмигнул мне при этом левым глазом.
В конце концов я дал себя уговорить и уложил пакет вместе с остальной почтой. А потом я принялся за Рассела:
— Запомни, мой дорогой, груз на борту для меня — святыня, и если ты осмелишься отначить что-нибудь из почты, тебя постигнет кара.
Рассел поднял глаза к небу:
— О капитан, праведнику вечно приходится невинно страдать! То, что свято для вас, свято и для меня.
17 августа мы покинули Окленд. Яхты и два парохода с любопытными провожали нас некоторое время, а затем мы остались одни.
Я взял курс на Новые Гебриды, лежавшие от нас в 1200 милях к норду.
Я не прогадал, взяв с собой Рассела: во-первых, оказалось, что он не укачивается, а во-вторых, и это, пожалуй, приятнее, чем во-первых, он с большим увлечением занимался стряпней.
22 августа мы угодили в шторм. Мой напарник разом все осмыслил:
— Чем хуже погода, тем лучше должна быть еда, — сказал он и приготовил великолепный обед. После еды он выглянул из люка, полюбовался на толпящиеся вокруг нас гигантские водяные горы и задумчиво произнес:
— Ничего себе, недурной пикничок мы сотворили!
И тут я понял, что уберег от поповской карьеры настоящего, правильного парня.