В тот день, 2 января, ЕГО указания были обращены главным образом на борьбу со стихией.
— Мюллер — очищает от снега доски, — кричал он. И Мюллер со своим десятком отправлялся на расчистку досок.
— Никель — сверлит в тендере дырки для болтов.
Из команды Никеля кто-то пискнул:
— Сверлить на морозе?
Маас молча устремил свой взгляд на крикуна.
Мгновенная тишина, потом голос Никеля:
— Пошли, ребята, за мной.
И вся ватага тянется к эллингу.
Несколько минут — и бригады уже получили задания.
Все разошлись, осталось только шестеро новых учеников, сиротливо съежившихся на снегу. Мастер Маас ударил в рынду[15], подвешенную у окошка его будки:
— Семь часов!
Пришла и наша очередь.
— Имя? — его указательный палец уперся в меня.
— Ханнес Фосс.
— Мастер. Имя? — указательный палец все еще упирался в меня.
— Ханнес Фосс, — я говорил очень громко (может, он глуховат?).
— Мастер. Имя?
Ну и ну, чего это он от меня добивается? И я заорал что есть мочи:
— Ханнес Фосс!
Рука мастера Мааса молниеносно дернулась вперед и влепила мне такую оплеуху, что я едва устоял на ногах.
— Ученик всегда добавляет «мастер». Имя?
Теперь я понял.
— Ханнес Фосс, мастер.
Каменное лицо Мааса поворачивается к моему соседу:
— Имя?
— Йохен Зицман, герр мастер.
Буме — и Йохен тоже схлопотал оплеуху.
— Просто мастер. Имя?
— Йохен Зицман, мастер.
И Йохен понял. И все остальные тоже.
В мореплавании, в военном деле и при обращении к владетельным персонам следует постоянно подчеркивать служебные ранги. Однако англичане и американцы это дело несколько рационализировали. Вместо «яволь, герр капитэн-лейтнант», как я должен был бы говорить на кайзеровском флоте, или вместо «Ханнес Фосс, мастер», как меня учили здесь, на верфи, англичане и американцы говорят просто: «Иес, сэр», а звучит это еще короче: «Иессс». Но в принципе все остается тем же самым. Даже в Южных морях, когда я посетил вождя острова Пенрин, его премьер-министр, или государственный канцлер, или какой там еще у него был титул, наставил меня, как следует обращаться к повелителю двух сотен почти голых туземцев.
Выяснив наши имена и подкрепив силовыми приемами урок местного этикета, мастер Маас бросил нас на расчистку снега.
Вечером первого учебного дня я уже умел накрывать и собирать со стола у плотников, разгребать снег, топить печку в мастерской будке и остерегаться мастера Мааса.
Маас в эти дни был очень раздражен. Из-за мороза и снега многие работы на строящихся судах стали невозможными. Большинство плотников тоже хмурилось: вместо аккордной платы приходилось получать поденную. Никель, с первого вечера взявший меня под свое покровительство, объяснил мне, почему герр Кремер даже в морозные дни не приостанавливал работу на верфи, как это делалось прежде. Заказов было так много, что другие верфи немедленно переманили бы рабочих к себе, чтобы с началом оттепели сразу же продолжить работу в полную силу. Рассказывал мне об этом Никель за штабелем досок. И не успел толком закончить, как из мастерской будки загремел уже знакомый голос: