В следующее воскресенье старьевщик приехал к отцу моей подружки - он жил на бульваре Келлерман у заставы Жантильи, - где я назначил ему встречу, чтобы передать "товар". Он погрузил в свою машину музыкальную шкатулку, костюмы, рубашки и туфли. Заплатил мне за все семьсот тогдашних франков.
Потом он предложил мне пойти с ним куда-нибудь выпить. Мы зашли в одно из двух кафе, что напротив стадиона Шарлети.
Он спросил меня, чем я занимаюсь. Я не знал, что ответить. В конце концов сказал просто, что бросил учебу, и сам стал его расспрашивать. Оказалось, что складом на улице Жарден-Сен-Поль управлял его родственник и компаньон. Сам он хозяйничал в другом их помещении, рядом с Блошиным рынком у заставы Клиньянкур. Он и родился в тех краях, у заставы Клиньянкур, в семье польских евреев.
Я первым заговорил о войне и оккупации. Ему было в то время восемнадцать лет. Он помнил, как однажды в субботу полиция устроила облаву на евреев на Блошином рынке в Сент-Уане, и ему чудом удалось ускользнуть. Его поразило тогда, что среди полицейских была женщина.
Я спросил о пустыре за жилыми кварталами бульвара Нея, который запомнился мне еще с тех пор, когда мать водила меня по субботам на Блошиный рынок. Оказалось, там он и жил с родителями. На улице Элизабет-Роллан. Его удивило, что я сразу запомнил название улицы. Квартал этот называли Равниной, После войны все дома снесли, и теперь там спортивная площадка. Я говорил с ним и думал об отце, с которым давно не виделся. Когда ему было девятнадцать, как мне сейчас, он еще не мечтал стать финансовой акулой; тогда он кормился мелкими спекуляциями на окраинах Парижа: в обход акцизного ведомства продавал автомеханикам канистры с бензином, спиртное и много чего еще. Пошлины, разумеется, не платил.
Прощаясь, старьевщик сказал мне дружелюбно, что, если у меня еще что-нибудь есть, я могу найти его на улице Жарден-Сен-Поль. И дал мне сто франков сверху, - наверно, его тронула непосредственность славного юноши.
Я забыл его лицо. Помню только, как его звали. Он вполне мог знать Дору Брюдер, там, у заставы Клиньянкур, в квартале под названием Равнина. Они жили по соседству и были ровесниками. Возможно, он мог бы много чего рассказать о побегах Доры... Сколько бывает случайностей, встреч, совпадений, мимо которых мы проходим, не зная... Я вспомнил об этом прошлой осенью, когда вновь оказался на улице Жарден-Сен-Поль. Склада с ржавой железной шторой больше не было, а соседние дома отстроили заново. Я опять ощутил пустоту. Но теперь я знал отчего. Большую часть домов в этом квартале снесли после войны, планомерно и целенаправленно, по решению властей. Территории, которая подлежала расчистке, даже присвоили название и номер: участок 16. Я раздобыл фотографии, на одной из них улица Жарден-Сен-Поль, когда дома по нечетной стороне еще были на месте. На другой - полуразрушенные здания рядом с церковью Сен Жерве и вокруг особняка Санского архиепископа. Еще одна фотография: пустырь на берегу Сены, и люди идут между ставших ненужными тротуаров - все, что осталось от улицы Ноннен-д-Иер. Там выстроили ряды новых домов, свернув кое-где улицы с прежнего русла********.