— Раздевайся, Антипчук!
— Может быть, в другой раз…
— Без разговоров! — И к Фросе: — А ты иди к матери, помоги!
Фрося спокойно отвернулась от окна, посмотрела на отца прищуренными глазами:
— Я только что с работы пришла. И маме надрываться нечего. Кто ей велит?
Отец оглушительно загремел ковшом, сердито плюхнул воду в рукомойник:
— Кто велит? Родная дочь велит! Расселась тут, а мать скотину убирает. Совсем не жалеешь старуху. Где мыло?
— Мыло на месте лежит… Зато ты жалеешь маму. Каждый день пьяный приходишь.
— Не указывать! — загремел отец. — Позови племянничка.
Фрося неторопливо вышла. Вернулась вместе с Санькой. Матвей сунул ему десять рублей.
— Это зачем? — удивился Санька. — Бутылку водки. Бегом!
Санька спокойно положил десятку на кухонный столик:
— Не пойду.
— Как это — не пойдешь? Должен услужить мастеру. Ты у кого в подручных ходишь?
— Не пойду! Это в старое время подручные за водкой бегали. — И хлопнул дверью.
Матвей погрозил ему вслед кулаком:
— Ты еще наплачешься у меня! — И коротко приказал дочери: — Сбегай!
Фросины щеки покрылись алым румянцем:
— Не пойду! То тебе за водкой бегать, то возле скотины кружись. Рад всех нас в гроб загнать. — Еще никогда не разговаривала она с отцом так резко. — Целое стадо развел. Нам одной коровы хватит. Вот тогда и стану ухаживать.
— Молчать!
Но Фрося уже не могла молчать:
— В горсовет, в горком пойду!
— На отца? На родного отца доносить?
— И донесу! Не будешь делать из нас батраков!
— Донесешь?
Отец подскочил к Фросе, замахнулся, но не ударил. Занесенный кулак остановился в воздухе. Фрося даже глазом не моргнула, и это спокойствие оказалось сильнее.
Матвей страшно выругался, тяжело грохнул дверьми и стремительно выскочил на двор срывать зло на жене. Вслед за ним выбежала и Фрося. Антипчук, смущенно ерзая на табуретке, остался в избе.
Саньки на дворе уже не было. Размахивая тяжелыми кулаками, Матвей подлетел к жене.
— Убью!
У тетки Насти в руках были железные вилы, и она выставила их ему навстречу.
— Только тронь!
Вся семья восстала против Матвея. Ему оставалось одно — вернуться в избу, к своему пьяному приятелю.
— А ну их всех к лешему! Пошли, Антипчук, в кабак.
На другой день Матвей Черепанов, злой и молчаливый, погнал корову и двух овец на базар. Его семейная жизнь стала давать заметные трещины.
В этот же день Санька забрал свой сундучок и перебрался в общежитие. А через несколько дней с помощью Вали Бояршиновой, от которой он ничего не утаил, его перевели подручным к Мирону Васильевичу Панкову. Третьим подручным у Черепанова вместо Брагина стал Сережка Трубников.