— А ну, подходи, а ну, налетай! Хорошая книжечка!
— Молодой сталевар, не проходи мимо. Бери, почитаешь — сразу поумнеешь!
Одна из девушек обратилась к Андрею Панкову. Но он даже головы не повернул в ее сторону.
— Ишь, гусь какой! — рассмеялась книгоноша.
— Устроили базар! — проворчал Андрей.
Его остановила Валя Бояршинова. И откуда она только взялась?
— Ты что же это, Андрей, а?
— В чем дело?
— Маленький, не понимаешь!
— О чем ты?
— О книжках. Все берут, а ты нос воротишь. Какой особенный! Учиться не хочешь, да?
— Вот что, Валя, — он бережно взял ее под руку и с деланным испугом проговорил шепотом: — Учеба — это неинтересно, Валечка. Книжечки да тетрадочки мне еще в школе поднадоели.
Валя спокойно высвободила свою руку, выпрямилась:
— Ты комсомолец и обязан учиться. Так решила ячейка.
— А я не желаю. Понятно?
— Будешь каяться.
— Я? Каяться? Не дождешься такого, Валентина Герасимовна.
В конце смены на доске объявлений появился приказ по мартеновскому цеху. Возле него толпились люди. Когда подошел Андрей, они расступились.
— Ух ты! — присвистнул пожилой сталевар. — Крепко закручивают гайку!
В этом приказе, скрепленном четкой подписью начальника цеха Красилова, говорилось:
«Первого подручного сталевара Панкова А. М., ввиду его категорического отказа повышать свои специальные знания и как недостаточно проявившего себя на работе, с сего числа перевести во вторые подручные сталевара. Первым подручным в смене сталевара Панкова М. В. назначить Брагина А. А.».
От доски Андрей отошел мрачный…
…Время шло. Деятельное и неутомимое, оно не спеша, но уверенно делало большие и малые дела: испытывало на прочность отношения людей между собой, меняло наряды земли, строило города и заводы.
Казалось, только вчера цвела черемуха, а сегодня уже и ягод не осталось. Потускнела сочная зелень и кое-где в лесной чаще уже мелькало желтое пятнышко.
Казалось, навек поссорились с Санькой Брагиным Андрей Панков и Сережка Трубников. Но и здесь время приложило свою руку. Постепенно всем стало ясно, что в понижении Андрея Панкова виноват не Санька, а сам Андрей. И еще выяснилось, что этим ребятам вообще и ссориться-то нечего. После непродолжительной размолвки между ними опять установились дружеские отношения. К этой дружной троице прибавился еще один человек — Гринька Вохминцев.
Сережка, Санька и Гринька в выходной день решили попроведать Панковых. По правде-то говоря, не так Панковых, как девчат, которые по вечерам собирались возле их дома. Пришли рано. Оставалось только одно: сесть на скамейки и ждать. Но Мирон Васильевич загнал их в избу.