Беспокойный мартовский ветер гнал из-за Косотура пушистые, белые, как вата, облака; проносясь над площадью, они роняли редкие снежинки, на лица людей ложилась широкая тень, на площади становилось по-зимнему неуютно. Но тень пробегала, на колокольне собора искристо вспыхивал купол, и яркий солнечный свет заливал город, невольно заставляя людей думать о близкой весне, о ручьях с гор.
Алешка переводил взгляд с одного конца площади на другой, отыскивая знакомых. Вот от проходной завода плотной кучкой идут прокатчики, о чем-то оживленно переговариваясь. Алешка хотел было уже присоединиться к своим, но заметил неподалеку одно очень знакомое лицо — широкое, рябое и курносое. Несомненно, что лицо это могло принадлежать только Федорке Бисярину, его однокашнику. Три года назад Бисярины переселились с Долгой улицы на Кусинский завод, и сейчас Алешке было очень любопытно узнать, чего это вдруг Федорка оказался тут.
— Эй, Федорка, черт рябой, глянь сюда!
На Алешку зашикали со всех сторон:
— Чего орешь, не на игрище ведь пришел.
Но друзья уже толкали друг друга кулаками в грудь, радостно похохатывая.
— Экий ты стал битюг! Где работаешь?
— В чугунолитейном. А ты все у Франц Ваныча на побегушках?
Алешка насупился.
— Ну, ты смотри! Говори, какая нелегкая занесла тебя сюда?
— Да ведь я же не один, — захлебываясь от восторга, спешил поведать Федорка. — Как узнали у нас на заводе про вашу забастовку, сразу же решили поддержать. Вчера бросили работу, многие сюда подались, прошение горному начальнику принесли.
Между тем впереди, у подъезда большого дома, произошло какое-то движение, по толпе словно ветер прошел. Алешка с Федоркой бросились туда и кое-как протискались поближе к первым рядам. Тут Алешка неожиданно увидел отца. Вавила Степанович, одетый в новую поддевку и сапоги, стоял в группе пожилых рабочих, степенно переговаривавшихся между собой. Отойдя на всякий случай за спины впереди стоявших, Алешка огляделся вокруг: нет ли где поблизости Гришки Зыкова? Да разве в такой тесноте увидишь!
На балконе дома горного начальника появились нарядно одетые люди, некоторые — в военной форме. Толпа вздохнула и притихла.
— Смотри, — шептал Федорка, не отстававший от Алешки, — вон, в желтых шнурах который, это главный жандарм, да?
— Ротмистр Долгов, — кивнул Алешка. — Заарестовал наших полномочных — Филимошкина и Симонова. Слыхал?
Но Федорка не слушал, таращил глаза на балкон, где появлялось все новое и новое начальство. — Скажи, который тут губернатор?
— Должно быть, вон этот, передний, который всех выше, в фуражке. Молчи, сейчас говорить будет.