Когда ущелье осталось позади, Кедров открыл окно. Поезд, резко набирая скорость, мчался над кручей, падающей к зеркалу многоводной реки. День был солнечным, Пассажиры любовались красотами природы: пестрым убранством горных склонов и долин, замысловатыми вензелями реки, которую поезд пересек уже несколько раз.
Что-то знакомое чудилось Кедрову в очертаниях гор. Казалось, еще немного пути — и «проводник объявит: «Иман». А там он пешком, как это делал всегда, отправится на пограничную заставу…
Но нет. Далеко отсюда Уссурийский край. Новая жизнь должна начаться для Кедрова здесь, на Южном Урале. Вспомнились напутственные слова секретаря обкома: «Ты политработник, искушенный в партийной работе товарищ. Надеюсь, трудности не напугают тебя. Не скрою — район тяжелый. До полной победы Советской власти туда, в скиты и монастыри, бежали люди со всех сторон. Отрыжки старого и теперь доставляют немало хлопот. Хозяйство сложное, разностороннее. Чугун, уголь, цветные металлы, мрамор, лес. Многие отрасли промышленности новы. Мало подготовленных кадров. Одним словом — не мед…»
У соседнего окна беседовали.
— Я впервые в этих краях. И знаете, чего-то здесь не хватает, — говорила молодая девушка.
— Известно чего. Простора донского здесь нет, — отвечали ей.
— Скалы какие-то угрюмые, молчаливые. Неужели здесь и люди такие? — не умолкала девушка.
— Ну, нет. Народ у нас крепкий, работящий.
— Работящий, а за людьми к нам поехали?
— Ну, это не грех. Строимся много… — солидно ответил пожилой, бородатый человек.
— Папочка, папа. А сколько лет этой скале?
— Урал — древнейшая горная цепь, сынок. Ему миллионы лет.
— Ого! А она может обрушиться?
— Нет. — Отец говорил и сам с любопытством рассматривал скалы. На отвесных уступах, каким-то чудом держась в поднебесье, гнездились березы, сосны.
— Папочка, как они держатся?
— Видишь ли, горная береза очень устойчивое дерево. Скала питает и держит березу, а та сохраняет ее от разрушения. Главное — опора.
«Да-да, опора!.. Надо находить опору. Каково-то удастся мне на новом месте?» — думал Кедров.
Детский голосок вывел его из состояния задумчивости.
— Дяденька, а почему вам скучно?
Кедров обернулся. Перед ним стояла девочка лет четырех. Пышное, цветное платьице делало ее похожей на лугового мотылька.
— Нет, я не скучаю, мотылек.
— Я не мотылек. Меня зовут Таня.
— Вот и хорошо. Иди ко мне, Танюша.
Через минуту они были друзьями. Сидя на коленях у дяди, Таня сосала конфеты. Вскоре около купе раздалось:
— Таня, Танюша, ты где? Ах, вот ты куда забралась, нескромница. — В купе зашел невысокий, кряжистый человек. Борода его, расчесанная на две половины, красиво обрамляла строгое лицо.