— Эй вы, черти! Пошевеливайся!
И однажды, как раз именно после такого «благословения», в шихтарнике появился незнакомый Сережке человек. У него было веселое, улыбающееся лицо, измазанное машинным маслом. Лицо было окружено ореолом беленьких, как будто светящихся кудряшек. Грубые штаны и тужурка из «чертовой кожи» не могли до конца исказить это хорошенькое произведение природы. «Произведение» громко поздоровалось:
— Привет, работнички!
Сережка обомлел: Наденька Красилова! Та самая Наденька, которую видел он в доме Гриньки Вохминцева — веселая подруга строгой Анны Васильевны.
— Наденька! Как ты попала сюда? — растерянно спросил Сережка.
— Через форточку, — отрезала Надя и вдруг удивленно замигала: — Сергей? А ты почему здесь?
— Я-то? Да я, знаешь… — но досказать не успел, потому что сверху грозно прогремело:
— Эй, шихтари! Дрыхнете, черти?
Перед глазами Сережки вдруг вырос Зот Филиппович, прицелился ему в грудь своей роскошной тростью и гневно спросил:
— Эт-то что такое?
Сережку оскорбил начальнический выпад, да и хотелось доказать девушке, что он не из трусливого десятка.
— Уберите вашу отвратительную палку! — вскипел он. — Не имеете права тыкать этим деревом!
— Я тебе покажу право! Брагин, почему в бригаде нет дисциплины?
— Будет дисциплина, Зот Филиппович! — ответил Санька и погрозил Сережке кулаком.
Потом Зот Филиппович глянул на девушку:
— А ты что здесь делаешь, Надежда?
В ответ она рассыпала бойкую скороговорку:
— Понимаешь, папочка, у нас авария. Вышла из строя главная трансмиссия. Все станки на простое. Я решила проведать тебя.
— Можешь проведывать сколько угодно, но не отрывай людей от работы, — уже мягче сказал начальник цеха, а в сторону Сережки стрельнул сердитым взглядом.
Сконфуженный Сережка не заметил этого. Вот тебе и раз! Надя — дочь грозного начальства! Он торопливо стал кидать в мульду стальные обломки. А сам размышлял. Первое: никак не верилось, что у сварливого старикашки могла быть такая прекрасная дочь. Второе: почему у такого интеллигентного папаши дочь на грязной работе?
Красилов увел Наденьку в свою конторку. Уходя, девушка подмигнула Трубникову. Тот в ответ помахал рукой. Когда они удалились, Сережка укоризненно покачал головой:
— Какой серьезный папаша!
Санька Брагин сказал строго:
— Ты на работе, Трубников. Понял? И про все постороннее забудь.
— А любовь — это постороннее?
— И про нее забудь!
— Не могу.
— Он тебе покажет — не могу!
— Ну, зачем такие строгости, Саня? Я же отлично знаю, что ты бригадир, — примирительно проговорил Сережка и с таким рвением принялся за работу, что только звон поднялся в шихтарнике.