. Вот так и я сжился и слюбился с Иосифом де-Местром, привык к его слогу и идеям.
Шербюлье (Cherbulliez)
[189] очень хорошо сказал: «Заприте человека одного в комнате на неделю или на две и заставьте его несколько раз в день повторять: «бог есть бог, а Магомет его пророк!» В конце концов он не в шутку поверит в Магомета!» А вот теперь мое мнение о графе де-Местре; он наглый и бессовестный фанатик, прикрывающий политические виды мантиею религии, заклятый враг всякой свободы, ярый поборник самого крайнего деспотизма, направляемого свыше непогрешимым папою… а главным исполнителем непреложных велений и верховным жрецом этого государства-церкви у него будет — кто вы думаете? —
Палач! Не понимаю, как могли его провозгласить гениальным писателем. Слог его тяжелый и напыщенный, он бросает пыль в глаза своею мишурною ученостью или начитанностью. — Это просто ослепление, дух партии.
Вот этот-то самый граф де-Местр обратил в католичество нашу Свечину[190] столь известную в Париже и почти причисленную к лику святых.
Я был у нее в 1844. Она приняла меня avec toute la hauteur d'une grande dame[191].
Да и правду сказать, я дал ужасного промаху. Я вовсе не знал ее сношений с Лакордером, не знал, что она была его покровительницею, обожательницею, матерью (mère de Lacordaire)[192]. Я пришел к ней прямо из Notre Dame после проповеди, да так спроста и брякнул, что, по моему мнению, проповедь Лакордера сбивается больше на лихую журнальную статью (magnifique article de journal), чем на «христианское слово». А перед этим я был у княгини Любомирской, которая приняла меня очень просто, мило, радушно и откровенно мне призналась, что ездит слушать Лакордера потому, что он в моде, а для себя предпочитает проповедь приходского священника. Вот я и это замечание повторил перед Свечиной. Могло ли что-либо быть глупее? Она непременно должна была принять меня за ужасного невежду. Мне как-то не везет с этими аристократками…
А о Лакордере мое мнение осталось тем же. Чтобы не шутя, серьезно приняться доказывать совершенное согласие науки с религиею (harmonie de la sceince et de la révélation) для этого надо быть просто фокусником, каким Лакордер действительно и был. Вообще я терпеть не могу так называемых ложных родов (faux genres) в литературе: к этим ложным родам я причисляю: дидактическую поэзию и проповеди Лакордера, Гиасинта, Феликса[193] и tutti quanti — а в заключение скажу, что истинно образцовыми проповедями я считаю — Беседы Иоанна Златоуста, Следовательно, тут вся Россия будет на моей стороне.