– Проникает… что?
– Точно не знаю, что это, – признался он, а когда посмотрел на ее
недоверчивое лицо, то захотел рассказать, сколько раз он и сам пытался понять.
Духи? Какое-то заклинание? Просто… магия? Но в любом случае такова была
его реальность, его семья и его жизнь. – Все внутри Дома может оживать так, как, по-моему, нигде. Предметы внутри него… могут жить.
Замерев, Дэлайла ошарашенно посмотрела на него и переспросила:
– Могут жить?
– Конечно, они не сбегут, переодевшись в мою одежду, – сказал он со
смешком, на который не последовало ответа. – Хотя, думаю, энергия – или что
бы это ни было – пронизывает нити или корни в земле. Я пытался понять, потому что, естественно, мне ничего не объяснили.
Он сообразил, что сказал слишком много. Потому что Дэлайла с
округленными глазами отошла на полшага. Ощущая растущую панику, Гэвин
добавил:
– Я сказал это, потому что ты мне действительно нравишься. И верю, что
ты… не скажешь, что я спятил, – устав от этого разговора, он наклонился, чтобы встретиться с ней взглядом. – Скажи что-нибудь, – попросил он, когда
прошло не меньше полминуты молчания.
– Но все это даже звучит безумно, – прошептала она.
Отчасти она должна была поверить, что это правда. Разве она не
почувствовала, как лоза схватила ее за лодыжку? На что только не способно
человеческое сознание, чтобы обмануть самого себя.
– Безумно, да. Но мир полон безумных, сумасшедших и невероятных
явлений, – когда она ничего не сказала, он добавил: – Тебе ли не знать, Дэлайла.
Именно поэтому тебе нравится мысль об одержимости демонами и об
оживлении мертвецов. И неужели тебе так трудно представить, что предметы
тоже могут быть живыми?
Дэлайла посмотрела на него так, словно он ударил ее в грудь.
– Откуда ты знаешь обо мне такое?
Он постарался не закатить глаза.
– Любой, кто внимателен, знает это о тебе.
– Это никто не знает.
Гэвин вскинул брови.
– Значит, я внимательнее других.
– Тогда давай признаем, что ты сказал правду, и ты – не сумасшедший. Но
как все устроено? – спросила она. – Словно все… может разговаривать?
Он покачал головой, кожу слегка покалывало от осознания странности
мгновения.
– Предметы живые изнутри, но не говорят, потому что у них нет рта. Кроме
телевизора, видимо. Но каждая ведь – живая. Комнаты, мебель, рисунки.
– Шторы, – выдохнула она, покусывая губу.
– Да, они тоже.
– И лозы, – Дэлайла осмотрела ногу, словно ожидала, как что-то схватит ее
за лодыжку. – Вот почему твои родители не выходят из дома?
Он замолчал, размышляя, нужно ли соврать в этот раз. Он начал, но слова
застряли в горле, и вместо уверенного признания получился шепот: