вырвется и вцепится в него.
– Не думаю, что ты такая, но ты точно не обычная, – сказал он.
Потянувшись вперед, он поймал прядь ее волос и накрутил на палец, скользнул
по ней и легонько потянул. – Очень даже необычная. И когда ты так на меня
смотришь, я хочу провести языком по твоим губам, пока еще не село солнце.
В ее груди грохотало, как от промчавшегося табуна лошадей.
– Ты можешь.
Он сделал вид, что не услышал, и тихо сказал:
– Никто еще на меня так не смотрел.
И она ему верила. Она сама никогда и ни на кого так не смотрела.
– Почему бы тебе не поцеловать меня?
– Боюсь, тогда я не смогу остановиться, а ты опоздаешь домой.
Она представила злое лицо отца и встревоженное – матери, как они сидят
на кухне поближе к часам.
– Может, этого того стоит.
Он закусил губу, словно думал о поцелуе. Нежная красная плоть побелела, когда он сжал ее зубами. Он был для нее очень важен. Он был самым
чувственным человеком из всех, кого она видела. Дэлайла закрыла глаза.
– Думаю, тебя нужно целовать долго-долго, – прошептал он.
Она резко выдохнула и зажмурилась еще сильнее. Ей хотелось, чтобы он
остановился, но при этом она надеялась, что он этого не сделает.
– И не только целовать. Что бы я почувствовал, если бы ты укусила мое
плечо? Или если я укушу тебя в ответ – понравилось бы тебе?
Дэлайла подумала, что ей бы понравилось, она просто знала это. Эта
неизвестность и опасная тьма в нем притягивала ее, но еще сильнее ее влекло к
Гэвину его искренность: он говорил, о чем думал, и не стеснялся того, что
отличается.
Она хотела открыть глаза и увидеть, какой он, когда говорит ей такое, но
прежде чем успела, ощутила легкое прикосновение его губ к ее, как его пальцы
обхватили ее талию, и острый укус на своей нижней губе. Боль заставила ее
вскрикнуть и захотеть еще.
– Завтра скажешь, понравилось ли тебе.
Когда Дэлайла наконец открыла глаза, идущий по дороге Гэвин казался
черной точкой вдали.
Глава десятая
Он
Гэвин рассказал своей Комнате о произошедшем сегодня с Дэлайлой,
умудрившись не превратиться во влюбленного поэта. Как она улыбалась, как
смогла остаться смелой, как казалась крошечной рядом с ним. В комнате стало
тепло.
– Я устал. Разговоры с ней сложные. Она словно смотрит на меня и читает
мысли. Я ничего бы не смог от нее утаить.
В комнате стал холодно.
– Она уже была здесь, Комната. Она знает о тебе, ты уже не тайна. И ты ей
понравилась.
Края Одеяла приподнялись, обнимая Гэвина. Кто же знал, что все предметы
внутри Дома такие чувствительные, и им до всего есть дело?
– Ты приглядываешь за мной, когда я на улице? – ему всегда это было