— Я работник районной земельной управы. Вы не имеете права задерживать меня, в противном случае будете нести ответственность перед самим комендантом. Я предупредил вас. Все!
Не знаю, сколько бы велись эти переговоры. Старший полицейский явно не знал, что делать с нами: отпустить или конвоировать до участка. Но тут на улице послышались крики ребятишек: «Партизаны! Партизаны!»
Прямо сюда мчались три всадника.
Савельичев юркнул на огороды, один полицейский успел выстрелить по всадникам. Третьего, который растерянно топтался возле меня, я взял за руку и твердо сказал ему:
— Ни с места, иначе стреляю.
Партизаны поймали и того, который после выстрела убежал на огороды. Но старшего полицая не нашли.
— Вы кто? — грозно наседает на меня партизан с автоматом на груди.
— Отойдем в сторонку, — прошу его.
Называю пароль, объясняю, что надо моего путника во что бы то ни стало доставить в штаб. Вместе с ним и полицейским пусть ведут и меня. И не надо скупиться на подзатыльники. Ведь вся деревня была свидетелем, как нас захватили сначала полицейские, потом — партизаны.
Я попросил Илью Дворецкого сказать, если немцы начнут допрашивать, что мы приходили покупать сало и нас захватили полицейские, а затем партизаны, здорово били.
Белых и Дикан были расстроены моим появлением средь бела дня. Они снова убеждали меня, что в подполье я приношу больше пользы, чем находился бы в бригаде.
— Что я мог поделать, если все так нескладно получилось? — пытался я оправдаться.
— Ты должен был на день спрятать куда-либо Горбацевича или с кем угодно отправить его, — отрезал командир бригады.
Белых и Дикан настаивали на немедленном возвращении в Серебрянку. Когда стемнело, они выделили для меня верховую лошадь и двух сопровождающих, и я отправился домой.
«Что же будет завтра?» — не давала покоя тревожная мысль.
Утром я узнал, что старший полицейский Савельичев прямо из Малашкович убежал в Довск в комендатуру и рассказал о случившемся. Для меня потекли длинные часы тревожного ожидания.
Во второй половине дня в деревню нагрянули немцы и сразу же окружили нашу хату.
«Ну, кажется, все кончено…» — мелькнула мысль. Но хотел чем-нибудь успокоить своих.
— Сидите смирно, тихо. Вас не касается… — сказал я.
В хату вошли трое офицеров, на пороге застыли автоматчики, по двору шныряли солдаты — обыскивали постройки.
Я пригласил офицеров сесть на деревянный диван. Моя вежливость им понравилась. Понравилось и то, что на столе лежали книги и среди них учебники немецкого языка и русско-немецкий словарь.
— Ваша фамилия, имя, отчество? — на чисто русском языке спросил один из офицеров. — Вы были у партизан?