– Дадут. Мы в гостевой домик пойдём. Скажем, что прибраться надо.
«Ли Чжу… – чужое имя вражеской армией вторглось в сознание и учинило там форменный разгром. – Кто она, эта Ли Чжу? Можно ли ей верить, как я верила Ли Юэмэй?..»
Они просто встретились взглядами. Мать и дочь. Или две ровесницы. Или и то, и другое.
С ума сойти.
Но лучше переварить это именно сейчас. Ведь неизвестно ещё, что она о себе расскажет.
Глава 7
Восток – дело тонкое
– Устойчивый коридор готов, господин.
– Кого отправишь?
– Я пойду сам, господин. Мы уже убедились, что в нашем случае нельзя полагаться на посредников, они всё портят.
– Логично. Но ты не был там больше десяти лет.
– Это не тот срок, за который всё может радикально измениться, господин.
– Будь на твоём месте другой, я бы велел ему постоянно быть на связи. Но тебя я таким приказом только оскорблю.
– Благодарю за доверие, господин. Я вернусь с ключом или не вернусь вовсе.
– Зная тебя, я в этом не сомневаюсь… Уверен, что твой соглядатай не упустит дамочку? Он не произвёл на меня впечатления умного человека.
– Ему достаточно быть… проницательным. В его случае отсутствие интеллекта, скорее, достоинство. Не станет нести отсебятину, как монах.
– А что с твоим монахом?
– За него я спокоен, господин. Дерьмо не тонет. Хотя если я ошибся, горевать по такой потере не стану.
Всё забылось.
Нет, не так: всё отошло на второй план. Даже проблемы в семье старшей дочки и поджимающие сроки по изготовлению прототипа пистоля. Она едва не забыла злополучный штангенциркуль на рабочем месте. Юэмэй, заговорщически подмигнув, забрала его со стола и, сказав: «Положу, где взяла», – просто шагнула в дверь… и пропала на несколько секунд. Вернулась уже без инструмента.
– Пойдём, солнышко, – Яна вымученно улыбнулась. Ответом ей была совершенно искренняя улыбка дочери.
– Пойдём, мамочка.
Запереть дверь и сообщить папе о плохом самочувствии было делом двух минут. Юншань при виде белого, как мел, лица жены забеспокоился и поинтересовался, не нужен ли лекарь. Яне пришлось «включать» все свои актёрские способности, чтобы более-менее беспечно заявить: мол, ей плохо, но не до такой степени. А ей действительно было плохо. Пусть не телу, а душе, всё равно ощущение было далеко не из приятных.
«Она – моя дочь, – в голове неотвязно крутилась одна и та же мысль. – Моя дочь…»
Гостевой домик, тот самый, в котором Яна с Ваней провели первые два месяца жизни в этом мире, в дополнительной уборке не нуждался. Хян даже обиделась, когда госпожа заявила, что хочет там прибраться.
– Там цисто, гаспаза, оцень цисто, – зацокала кореянка. У неё было такое лицо, будто сейчас заплачет.