Он не спеша подсел к супруге.
– Можно? – спросил он, протянув руку к ножу, но не касаясь его.
Он был хозяином в своём доме и имел право брать без спроса что угодно. Но семь лет назад они с Янь заключили нечто вроде негласного договора о взаимном уважении, и ни разу от него не отступали. О настоящем уважении, а не том, что предписано в установлениях.
– Это нож отца, – тихо сказала жена, кивнув в знак согласия. – Мне его передал этот… незнакомец.
Нож некогда был великолепен и весьма богато отделан, это Юншань определил мгновенно, намётанным глазом опытного оружейника. Покойный тесть однозначно был великим мастером: такую отделку клинка ни он сам, ни жена, ни его знакомые мастера воспроизвести бы не смогли. Серебро по булату. И какой тонкий узор – загляденье! Но то, во что за семь лет этот нож превратили, заставляло вспомнить самые чёрные ругательства. Тот, кто так обращается с драгоценными клинками, заслуживает самой суровой кары, как в жизни, так и в посмертии.
– Не представляю, что нужно было делать ножом, чтобы довести его до такого состояния, – пробурчал он, бережно вкладывая его в ножны.
– А я не хочу даже представлять, – тихо ответила жена. – Семь лет… Семь лет убийца ходил с ним, и это всех устраивало. Пока его хозяину не заблагорассудилось со мной договариваться.
– Надеюсь, ты настояла на встрече здесь, в Бейши?
– Да, любимый.
– Ты им не веришь.
– Не верю.
– Не понимаю, как можно о чём-то договориться с тем, кому не веришь.
– Не переживай, любимый, они мне тоже не верят. Но договариваться будут. Видно, им очень нужна та вещь. Так нужна, что они даже готовы ненадолго отставить в сторону свою спесь. Кроме того, переговоры между сторонами, которые друг другу не доверяют, как раз и называются политикой. Была бы здесь принцесса, она бы подтвердила.
– Должно быть, я совсем плохой политик, – усмехнулся Юншань. – Но почему мне кажется, что ты чего-то не договариваешь?
– Потому что сама не всё знаю и не во всём уверена, – жена невесело вздохнула. – С… этими ни в чём нельзя быть уверенным. Потому… Я лучше подожду, когда явится переговорщик.
С минуту примерно в комнате царила такая тишина, что можно было услышать тихий шорох одинокой мыши, рискнувшей забраться в циновки, сложенные в гостиной. Безлунная, безветренная ночь доносила едва различимые голоса – перекличка стражников, патрулирующих улицы. Где-то в отдалении, в чьём-то доме заплакал младенец… Муж и жена сидели рядом друг с другом и думали о будущем, которого у них пока ещё нет.
– Янь, – Юншань решился первым нарушить эту тишину, и жена вздрогнула, когда он коснулся её руки. – А давай-ка выпьем по чашечке вина. Того, согдийского, которое мы недавно купили.