Тополь рос в центре небольшого, но густого сквера, раскинувшегося под окнами родильного дома. Под тополем стояла полукруглая деревянная скамья, засиженная до блеска.
Я сидел на этой скамье, лениво курил и ни о чем не думал. Над моей головой по-стариковски беззлобно и беспричинно ворчал и ворчал тополь. Я смотрел на звезды, слушал черную тишину ночи, и мне было очень хорошо.
Вдруг гулко, как выстрел, хлопнула парадная дверь роддома. Я вздрогнул, прислушался и сразу услышал шаги двух человек. Один шел тяжело и редко, шаркая подошвами по асфальту. Другой — торопливо. Судя по дробному стуку каблуков, это была женщина.
Они остановились в двух шагах от меня. Чиркнула спичка. Раз, другой, третий. Хрустнула коробка, и снова — чирк, чирк. И вот вспыхнул крохотный огонек, послышался глубокий вдох. И снова стало очень тихо. Я напряг зрение, но сквозь кусты ничего не увидел, кроме трепетного мерцания горящей папиросы.
— Ну, что ты, Петюша, задумался? Идем, — ласково позвала кого-то невидимая мне женщина.
— Слушай, — голос у него был хриплый, напряженный. — Я все знаю. А сюда ходил, передачки носил из жалости, чтобы тебе перед другими не стыдно было.
— Что ты говоришь… — слабо выкрикнула она, и мне представилось, что в это мгновение женщина покачнулась, как от удара.
— И сейчас за тобой пришел от жалости, — будто не слыша ее, ожесточенно говорил он. — Днем бы не пришел. Соврал заведующей, что весь день пробуду в рейсе. Она разрешила… Вот и пришел…
— Петенька, — простонала женщина.
— Не тронь меня, — с глухим бешенством прохрипел он. — Иди к нему.
— Петя. Милый. Постой. Опомнись. Одумайся. Да ты постой. Ну, послушай, — бессвязно и торопливо выкрикивала она рвущимся голосом. — Ведь твой ребеночек. Честное слово. Да ты взгляни на него. Копия. Как две капли воды. Твой он… Ну, постой, погоди… Виновата я. Ударь за это, побей, убей, а ребеночек твой.
— Уйди!
Она не уходила. Тогда ушел он.
Его шаркающие, тяжелые шаги заполнили своим шумом весь переулок.
— Петя!! — захлебываясь рыданиями, несколько раз крикнула она вслед ему. Он не остановился и, видимо, даже не оглянулся.
Плача и причитая, она ушла в противоположную сторону.
Подождав немного, я вышел из сквера и медленно побрел домой. Впереди на тротуаре показался бегущий мне навстречу человек. Он бежал, спотыкаясь, нелепо размахивая руками. И глухо, с надрывом кричал:
— Валя! Валька!
Это был он.