Бить! Бить что есть мочи!
Слюни, кровь и зубы полетели в стороны от разбитого лица врага.
На полу блеснул кинжал.
Прежде чем она поняла, что делает, Кассандра схватила клинок и погрузила по самую рукоять в глазницу своему врагу.
– Тва-а-арь! – закричала она в окровавленное лицо.
Ноги евнуха дернулись, исполнив предсмертный танец, и застыли. В воздухе запахло дерьмом. Похоже, ублюдок сумел обделаться напоследок.
– Тварь, – повторила она и плюнула в изуродованную физиономию.
Труп не ответил.
Собравшись с силами, Кассандра толкнула ногой дверь и вывалилась из кареты.
По тропинке во всю прыть убегал возница. Она выругалась. Посмотрела на помост. Затем попробовала поднять правую руку… и, чтобы не закричать, выругалась еще раз. Намного крепче, чем в первый. В таком состоянии ей не управиться с лошадьми.
Стараясь сильно не наступать на простреленную ногу, Кассандра встала и медленно поковыляла обратно к усадьбе.
Паладин
Ивейн открыл глаза. Сколько же времени он спал? Может, несколько мгновений, а может, и часов. И где он, к покойникам, вообще? Высоко-высоко простиралось бескрайнее ночное небо с мирно мерцавшими звездами. Одни крупнее, другие помельче, все переливаются разноцветными оттенками – прямо как драгоценные камни. Хорошо вот так лежать на мягкой траве и смотреть на них…
Вот только рука жутко чесалась. Нет, не чесалась – горела!
Ивейн протянул к небу обе руки и посмотрел… Левая заканчивалась у самого локтя. Он резко сел.
– А-а-а! – завопил во все горло.
Боль была всепоглощающей.
Левая рука варилась в кипящем масле, ее разрывали на части крюками, заживо сдирали с нее кожу. Так ему казалось. На самом деле уродливый окровавленный обрубок, когда-то бывший его частью, лежал рядом.
Ивейн кричал и кричал, пока голос его не стал сиплым, но и тогда продолжил громко хрипеть надорванными связками. Наконец, когда сил даже и на это не осталось, он опустил голову на грудь, всхлипывая, бормоча себе под нос какую-то невнятную чушь. Он чувствовал, что из глаз текут слезы, изо рта капает слюна, как у младенца или полоумного, но ему было все равно.
Он – беспомощный калека. Неполноценный уродец, который годится теперь разве что стоять на улице с протянутой рукой. Оставшейся рукой.
Мутнеющий взгляд уставился на кусок мяса размером с корову. Сейчас в этой кровавой туше с большим трудом можно было распознать человеческие останки.
Как это получилось?! Не мог же он…
Волна жара обдала с ног до головы. На теле выступил пот, который моментально испарился. Ураган ворвался внутрь и пытался разорвать плоть на части.