– Если лишить южан гремучего порошка, они сами побросают оружие. Останется только спокойно собрать его и перерезать им глотки.
Теперь все воеводы таращились на него.
– Взрыв будет сигналом к основной атаке, – продолжил Абигор, – а вы, – он снова указал на Олава и Свейна, – со всеми, кто еще будет на ногах, попытаетесь пробиться к воротам и открыть их. Боги в помощь. Удастся – получите половину всей добычи. А коли нет – в честь каждого павшего в бою я лично принесу в жертву по десять ангардийцев. Будут служить вам рабами во Дворце павших.
Абигор понимал, что скорее всего отправляет своих друзей на смерть, но они лучше других годились для этой миссии. Олав и Свейн посмотрели друг на друга, затем одновременно перевели взор на него. Внезапно толстяк расхохотался.
– Славная смерть! – крикнул он, поднял лицо к темно-бурому лохматому небу и по-волчьи завыл.
– Славная смерть, – буркнул Свейн и тоже посмотрел наверх.
– Славная смерть! Славная смерть! – подхватили клич остальные берсерки.
Когда крики стихли, Абигор продолжил:
– Атака будет здесь – на ворота и здесь – возле этой сторожевой вышки, – он ткнул мечом на правый нижний угол прямоугольника, – она ближе всего к лесу.
Воеводы согласно закивали.
– Хэрсир, откуда тебе известно все это? – раздался вопрос из толпы.
Абигор сразу же узнал говорившего. Рука сама сжалась в кулак. Вперед вышел Харальд, отец Скарга. Ровесник Абигора, он тем не менее выглядел по меньшей мере на десяток зим моложе. Даже волосы хитрого ублюдка по-прежнему оставались черными, как земля под снегом.
– При всем почтении к тебе, схемы лагеря имперцев и пароли часовых – не то, о чем можно расспросить первого встречного, – продолжил он.
Тут же воеводы начали роптать и перешептываться.
– У меня есть свой человек среди имперцев, – прорычал Абигор; он не видел смысла скрывать источник.
– Ты хотел сказать «был», – поправил Харальд. – Я слышал, что предатель сбежал, поджав хвост, как только увидел блеск золота.
Абигор почувствовал, как заскрежетали собственные зубы. Само собой, Скарг рассказал отцу о встрече с Кезоном. Не стоило брать парня с собой. Теперь Харальд пытается использовать эти сведения, чтобы внести смуту в план атаки и завоевать еще несколько голосов для сына.
– Я верю ему… – выдавил он.
На лице Харальда уже играла саркастическая улыбка.
– Ты веришь южанину, который предал своих же? – спросил он, вскинув брови. – Я ничего не перепутал?
Ему вторил целый гул недовольных голосов.
– Прости, Абигор, но не кажется ли тебе, что жизни четырех дюжин хороших воинов, а возможно, и судьба всего туата, стоят дороже, чем ложь предателя?