Дженнифер не выдержала:
— Он убил ее? Мою мать? Он, а не доктор? — Она пошатнулась.
— Займись ею, Морли.
Морли отошел от двери и поддержал девушку. Она лепетала что-то невнятное, а потом разразилась плачем.
Стэнтнор пыхтел и плевался, как будто бегом поднялся на крутую гору. Говорить он не мог, только хрипел. Похоже, его хватил-таки предсказанный Дженнифер удар.
Я повернулся к Элеоноре.
— Ступай теперь. Отдохни. Ты сделала достаточно, но это недостойно тебя. Не марайся больше, не загрязняй свою чистую душу. — Глаза наши встретились. Мы смотрели друг на друга так долго, что остальные начали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. — Пожалуйста, — сказал я, — пожалуйста.
Я и сам не понимал, о чем молю ее.
— Ей станет легче, мистер Гаррет, — ласково заверил меня доктор Рок. — Она отдохнет, обещаю.
— Отпустите ее, хватит, ей не надо слышать… — Я вовремя замолчал, не успев наговорить лишнего, закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Когда я открыл их, от Элеоноры оставалась лишь еле заметная тень.
Она улыбнулась мне. Прощай.
— Прощай.
Я не сразу заставил себя взглянуть в лицо старику. Он дышал по-прежнему тяжело, с присвистом, но все же чуть-чуть оправился.
— Я принес вам, генерал, одну штучку, чтобы вы не скучали по Элеоноре. Вам понравится. — Я убрал со стола ненужный уже портрет и поставил на его место шедевр Снэйка. — Согласитесь, это будет посильней.
Стэнтнор смотрел на картину, и чем дольше смотрел, тем страшнее становилось его лицо.
Он закричал. Я взглянул на портрет и тоже с трудом удержался от крика. Что-то изменилось, словами не описать, не выразить, что именно, но изменилось. Картина рассказывала историю Элеоноры, и никто не мог остаться равнодушным к ее боли и страху, не мог не трепетать вместе с ней, не разделить ее ужас перед тем, что настигло ее, — перед безумной тенью с лицом молодого Стэнтнора.
Року с трудом удалось оторвать меня от картины.
— Вы ещё не закончили, мистер Гаррет, — мягко напомнил он. Голос его проник мне прямо в сердце, как проникал голос Покойника, смягчая и удерживая меня, не давая сорваться в пропасть. — Что вы делаете? — спросил доктор.
— Я хочу, чтобы он остаток своих дней провел, созерцая этот портрет.
— Не надо. Продолжайте.
— Конечно, вы правы. Питерс, на минуточку.
Питерс повернул голову старика в мою сторону. В глазах Стэнтнора больше не было безумия. Он просто смотрел на что-то, недоступное взгляду других. Ад раскрылся перед ним. Теперь он вернулся к нам, по крайней мере на несколько минут.
— У меня есть еще один подарок. Он вам тоже понравится. — Дабы отвлечь старика от Элеоноры, я отвернул ее портрет изображением к стене, а на его место водрузил последний портрет Дженнифер работы Снэйка. — Ваша любимая дочка, так похожая на своего папочку.