Чем? «Тетрадь и все остальное», – пишет Борисоглебский. Что именно интересует Елену Феррари? Тетрадь или остальное? Или все разом? И какое отношение это имеет к Франции?
А главное – что это?!.
Мне теперь ничего не остается, как только попытаться все разузнать, выяснить, понять. Домой возвращаться нельзя. Там на меня расставлены те самые зловещие мрежи, о которых мне пророчески напомнил Пушкин. Ко мне могут ворваться в любую минуту – замучить, пытая, чтобы завладеть ключом к открытию тайны. Письмо – вот этот ключ.
Осталось найти дверь, которую он сможет отворить.
Наконец я подхожу к знакомой парадной и поднимаюсь на пятый этаж. Лестница пуста. Все двери заперты. Я осторожно ступаю по лестнице, физически ощущая, как из глубин квартир неслышно прокрадываются люди и с замирающим сердцем приникают с той стороны к своим дверям, гадая: не к ним ли идут? Кто? Зачем?
Я прохожу мимо, поднимаюсь выше, и мои шаги словно бы сопровождает едва слышный шорох осенних листьев, несомых ветром: невидимые мною люди с облегченными вздохами отступают от двери и благодарят судьбу, даровавшую им возможность еще пожить.
Долго ли? Коротко? Этого не знает никто.
Я ожидала увидеть знакомую дверь висящей на одной петле или вовсе вывороченной и не поверила глазам, увидев, что она чинно закрыта. Мелькнула надежда, что покойная Дуняша ошиблась, что над Аннушкой и ее барином не разразилось никакой беды… но тут же замечаю, что дверь не заперта, а лишь только притворена. С обеих сторон висят обрывки бумажки с печатью чеки. Итак, дверь была опечатана, да, видимо, кто-то любопытствующий раскрыл ее. Ну что ж, тем лучше, не то сорвать печать пришлось бы мне.
Осторожно тяну на себя створку и заглядываю. Хоть я всю дорогу готовила себя к тому, что увижу, а все же картина царящего здесь разгрома ударяет по глазам и по сердцу. Сквозняк гуляет по комнатам, вороша раскиданные вещи, переворачивая страницы книг. Видимо, те, кто учинил этот разгром, уходя, забыли закрыть окно, вот сквозняк и распахнул дверь, сорвал печать.
Вхожу, и первое, что вижу, это фотографическая карточка в разбитой рамке, косо повисшая над кроватью. Во время своих пряток в прошлый раз я, конечно, не разглядела ее, а ведь сделай я это, все могло бы сложиться иначе!
Это снимок четырех человек. В центре мужчина лет шестидесяти с усами и бородой, одетый в сюртук, рядом с ним девушка, которую я узнала бы когда угодно и где угодно. Это Ася, Анастасия Николаевна Борисоглебская.
Снимок, как я понимаю, сделан примерно в то время, когда она звалась Коломбиной, носила фамилию Мансуровой и читала на литературных вечерах футуристические стишки. Возле нее стоит молодой улыбчивый штабс-капитан с чисто русским красивым сильным лицом. Он держит Асю за руку. Нетрудно догадаться, что это Алексей Борисоглебский. Видимо, бородатый мужчина в сюртуке – отец Аси, потому что они очень похожи. И еще один молодой человек объединен с ними явными чертами фамильного сходства: это Максим Мансуров. Его лицо я тоже узнала бы когда угодно и где угодно, да вот беда: не даст мне судьба такой возможности, и эта фотография – все, что осталось у меня в память о нем и его сестре.