Перед Царицей мне было стыдно всегда. Моя служба не позволяла много времени проводить в родном доме, и получалось, что я постоянно предавала собачью преданность этого благородного создания. Так что Савельев знал, на что давить, чтобы заставить меня оторваться от работы. И за это я тоже была ему благодарна; если бы не упрямство старика, я бы так и погибла на рабочем месте, зачахнув без солнечного света, свежего воздуха и нормальной еды, на одном только кофе.
— Ваша правда, — смирилась с неизбежным я. — Пожалуй, стоит прерваться.
Прерваться стоило и по объективным причинам. Работа с энцефалографом — довольно вредное занятие, которым не следует злоупотреблять. Говорят, он не только увеличивает риск развития опухолей, но также провоцирует возникновение всевозможных психических расстройств вплоть до шизофрении. Хотя смутное ощущение, что я провожу в объятьях прибора гораздо больше времени, чем все подопытные этих исследований, не давало воспринимать угрозы всерьёз. Одно было неоспоримо: перед записью себе в голову следующей порции информации стоило осмыслить старую, и прогулка с собакой подходила для этого идеально.
— Вот это правильно! — искренне обрадовался мужчина. — Вот это дело! А я как раз пока уборку запущу, и окна открою, а то как в склепе сидите, — продолжая беззлобно ворчать, он вышел, давая мне возможность спокойно одеться.
— Ну что, Ваше Величество, собирайтесь на прогулку, — обратилась я к собаке. Та неторопливо поднялась со своей лежанки у камина, гибко потягиваясь и широко зевая. А я прошла из кабинета в смежную с ним спальню, чтобы сменить домашний наряд на что-то более подходящее для выхода. Удобные полуботинки, неширокая юбка до щиколотки, приталенная блузка с накрахмаленным воротничком. Единственным отступлением от привычного образа сегодня была тёплая кофта вместо строго форменного пиджака; всё-таки, прогулка. Собрав волосы в нетугой (чтобы голова отдыхала) низкий узел, взяла перчатки и гравитонный поводок для собаки. На этом сборы можно было считать оконченными.
Окинув себя напоследок взглядом, не удержалась от сокрушённого вздоха: после двух дней напряжённой подготовительной работы я и вправду выглядела… не очень. Даже сильнее «не очень», чем обычно. В уголках губ и глаз проступили глубокие складки, такая же рассекла лоб. Глаза вообще производили жуткое впечатление; и без того большие, тёмные и глубоко посаженные, в обрамлении проложенных усталостью теней они вовсе казались чёрными провалами. В сочетании с привычной серо-голубой холодной гаммой одежды образ получился откровенно пугающим. Эдакое привидение синего чулка.