– Макс, они взрослые люди. Разве их семейная жизнь – это не их личное дело? Ваше вмешательство не принесет пользы, поверьте. – Она произнесла последнюю фразу с горечью.
Макс неожиданно рассмеялся:
– О да. Их брак – это их проблема. Я больше не собираюсь вмешиваться. Ни за что. Но мне надо заниматься компанией. Мама жаждет крови и требует половину. Представляете? Все эти судебные разбирательства только навредят.
– А что будет, если вы просто оградитесь от всего? Ведь им придется все решать самим, верно?
– Еще существует репутация, Элли. Моя репутация. Я начал работать в дистрибьюторском центре, когда мне было пятнадцать, в шестнадцать делал копии, в восемнадцать писал пресс-релизы. Потом учился в Йельском университете и работал во время каникул. Получив диплом, пошел прямиком в отдел новых технологий. Это все, что я умею, чем занимался всю сознательную жизнь, и никому не позволю отобрать у меня любимое дело.
– А я всегда мечтала работать в издательском доме. – Элли вздохнула. – Но университет так и не окончила.
– Почему? – Максу было приятно сменить тему разговора, наконец отвлечься от давно тяготивших проблем.
– После смерти папы мама долго не могла прийти в себя. Я не могла ее оставить. Потом она вышла замуж, а я, – она с трудом сглотнула, – встретила человека, с которым обручилась.
– Вы были обручены? – Макс вытаращил глаза и повернулся к ней. Она была бледной, как бумага, даже губы стали белыми.
– Да. Я тогда была молодой и глупой, ничего не понимала в жизни.
Она попыталась улыбнуться, но получилось плохо. От этой улыбки лицо не вспыхнуло красками, не засветилось и не стало красивым. Ему невольно захотелось пожалеть ее. Каким-то непостижимым образом он знал, что сердце Элли Скотт был разбито, и раны еще окончательно не затянулись. Вот и еще одна причина держаться от нее подальше.
– Еще не поздно наверстать.
– Я учусь вечерами. И вокруг меня всегда книги. Это прекрасно. А что бы вы делали, если бы не были членом семьи, владеющей «Ди-эл»? Если бы не были Лавдеем?
Но он один из «тех» Лавдеев, а это имя само по себе бренд. Он не желал и не мог отделить себя от семьи.
– Все, чего я когда-либо по-настоящему желал, – вывести компанию на новый уровень, чтобы дед мог мной гордиться. Возможно, звучит банально, но для меня это вся жизнь. И я не позволю отцу ее разрушить.
– А вы не хотите найти компромисс и работать вместе?
– Он не захочет, Элли. Видит бог, я неоднократно пытался. Он добивается того, чтобы я склонился и признал его главой компании и семьи, смирился с тем, что он бросил мою мать, и позволил ему ввести в семью новую жену. Сейчас нам сложно даже находиться вместе в одной комнате.