— Проводите в штаб.
— Мы кармазиновские, — ответил старшина Караев.
— Полк Кармазинова? — удивился старший караула. — Так вас ждут вон там, на дороге! Видите, кухня дымит? — он показал туда, где под кустами поднимались струйки голубого дымка.
Ромашев потянул носом воздух и широко улыбнулся.
— Братцы, борщом пахнет!
Полк тут же занял отведенный ему участок обороны. На отдых времени не было. Каждую минуту могли показаться передовые части врага.
Бойцы впервые за трое суток сытно ели. Опорожнив котелки, многие подходили за добавкой. Повар, в лихо сдвинутом набекрень белом колпаке, весело подмигивал и, не скупясь, наполнял солдатские котелки.
Майор Батурин расположился возле окопа на траве и с аппетитом торопливо ел наваристый борщ. Дел много. Надо осмотреть участок обороны, с которым его ознакомили по карте, проверить окопы, ходы сообщения, расположение огневых точек.
— Воздух! — закричал наблюдатель. — Воздух!
Раздались протяжные гудки паровозов и заводской сирены.
— Летят, гады, не дают поесть человеку, — проворчал старшина Караев, принесший Батурину котелок с кашей. — Может, на КП отнести, товарищ майор?
— Давай сюда, — сказал Батурин.
Показалась шестерка пикирующих бомбардировщиков в сопровождении истребителей. Из зелени садов забухали зенитные пушки. Торопливо застучали крупнокалиберные зенитные пулеметы. Красноармейцы, лежа на спине, били по самолетам из винтовок.
Один из бомбардировщиков с ревом пронесся над окопами, стреляя из скорострельной пушки и пулеметов.
Майор Батурин привстал, чтобы спрыгнуть в окоп — он не любил показной храбрости, — как вдруг по левой ноге чем–то сильно ударило. И она как–то странно онемела. Боли не чувствовалось. Только в сапоге стало мокро.
Старшина Караев подхватил Батурина под мышки.
— В окоп, товарищ майор, тут безопаснее.
— Я сам, — Батурин попытался встать, но не смог. Только приподнялся, как острая боль заставила опуститься на землю.
Караев вместе с подбежавшим лейтенантом Севостьяновым стащили майора в окоп. Боль в ноге становилась все сильнее.
— Ого, как садануло! — старшина ножом вспорол голенище. — Подождите чуток, сейчас носилки достанем.
Через час Батурин лежал на хирургическом столе походного госпиталя и старый врач с улыбкой на усталом лице протянул ему извлеченный из ноги осколок, которым была перебита кость.
— Возьмите на память.
А к вечеру Батурина доставили к санитарному поезду и погрузили в вагон для тяжело раненных.