— Сколько будет до той станции?
Начальник штаба, поправив пенсне, склонился над картой:
— Около семидесяти километров, если двигаться по дороге.
— А точнее?
— Шестьдесят семь.
— Так–так. — Кармазинов смотрел на карту. — За ночь мы столько не одолеем. Нет… Ночь больно коротка. — Он рассуждал вслух. — И бойцы устали. Обоз, раненые… А надо успеть за одну ночь… Кругом непроходимые леса, болота. Так, так… А если напрямик? Через леса и болота… Местные жители тут знают каждую тропинку.
На рассвете следующего дня головные подразделения полка выходили к узловой станции. Три проводника — лесник дед Михаев, старый партизан, воевавший в этих краях в гражданскую, и два его сына — помогли благополучно обойти болота и кратчайшим путем выйти к станции. Путь был сокращен почти километров на двадцать.
Все пришлось нести на себе: оружие, боеприпасы, продовольствие, раненых. Люди устали, выбились из сил. Батурин шел в арьергарде своего батальона, подбадривая отстающих. Ноги были словно чугунные. Перед глазами стояла глухая деревушка — всего несколько домов, затерянная в чаще леса. Когда ночью они проходили мимо, женщины выбегали навстречу и протягивали крынки с молоком измученным бойцам:
— Пейте, родимые! Пейте!
А потом голосисто плакали, причитая:
— Родненькие, на кого же вы нас бросаете!
Бойцы шли молча, опустив головы. Что они могли ответить?
Этот плач и причитания все время звучали в ушах майора Батурина. Где–то здесь, в ста километрах, его мать, жена и сын Вовка. Как они там? Успели ли уехать? Или, может быть, также провожают отступающих бойцов.
Лес кончался, и за поредевшими стволами сосен показались крыши большого поселка, тянувшегося вдоль мелководной речушки. Поднимались две заводские трубы, и темнели кирпичные цехи с разбитыми крышами. Со станции доносились паровозные гудки. Мост через речушку был разрушен. У железнодорожной насыпи рыли окопы. Рядом с солдатскими гимнастерками темнели штатские пиджаки, женские платки и кофты.
Из кустов вынырнул щупленький красноармеец, курносый, с детским лицом, усыпанным веснушками.
— Стой, кто идет? Пароль?
Впереди шагал высокий Ромашев. Он нес на плече пулеметный ствол. Ромашев устало ругнулся и продолжал двигаться.
— Пароль? — грозно повторил часовой.
Ромашев, скривив губы, остановился и осторожно опустил ствол станкового пулемета на землю.
— Вот теперь сам понесешь, — сказал он с раздражением.
На крик часового из–за кустов выбежали пятеро солдат с винтовками наизготовку.
— Не двигаться! — закричал старший караула. — Кто такие?
Майор Батурин, обгоняя колонну, поспешил вперед.