Вовка и Санька между тем чувствовали себя в полной безопасности. Они радовались каждому преодоленному километру, тыкали пальцами в спидометр: «Во сколько отмахали!» — не подозревая, что каждый километр приближает их к неминуемой развязке.
Лес густой зеленой стеной бежал рядом по обочине. Вовка и Санька, изрядно уставшие, оглохшие и охрипшие, продолжали мчаться вперед.
— Давай по очереди будем управлять, — предложил Вовка, — один будет двигать рычагами, а второй отдыхать.
— Отдохнешь тут, — пробурчал Санька, — когда тебя трясет, как в железной бочке, и пить хочется.
— Показывай! — Вовка уселся рядом.
Санька объяснял. Вовка, вцепившись в рычаги, напрягая силы, пробовал повторять движения.
Между тем в вышине над танком пронесся немецкий самолет. Немецкий летчик не верил своим глазам: русский танк двигался как–то странно, проделывая непонятные броски из стороны в сторону. «Видно, танк ведет опытный мастер, любитель сложных маршрутов, — определил летчик, — нелегко придется нашим, повозятся с ним, если сразу не подобьют».
Броня, разогретая солнечными лучами, стрельбой и работой мотора, стала почти горячей, и от нее резко пахло краской. К кисловатому острому запаху порохового перегара прибавился неприятный запах солярки и выхлопных отработанных газов.
Вовка облизывал шершавые губы, но они снова сохли. Хотелось пить и есть. Но больше всего пить. Кажется, выпил бы целое ведро. Пот струйками стекал по лицу, убирался в глаза и неприятно пощипывал.
Рассматривая мудреные приборы, Вовка нажал на какую–то кнопку, двинул рычагом, и вдруг мотор сбился с такта, натужно зачихал и смолк. Танк качнулся, словно напоролся на какую–то преграду, и остановился.
— Ой! — вскрикнул Санька, ударившись плечом о рычаг. — Что случилось?
— Приехали, — ответил Вовка неопределенно, вытирая потный лоб.
— «Приехали», — передразнил Санька, потирая плечо. — А куда?
— Ты же сам хотел, чтобы он остановился.
— Я?!
— А кто же? Говорил, что пить хочешь. Вот я и остановил.
— Спасибо, Вовка, — в тон ему ответил Санька, — заботливый ты. Но мне что–то пить расхотелось.
И оба понимающе улыбнулись. Несколько минут сидели молча, оглушенные тишиной и спокойствием.
— Надо бы осмотреться, — сказал Вовка.
Санька уперся плечом и, кряхтя, приподнял тяжелый люк.
На него пахнуло свежим предвечерним воздухом. Измазанное конопатое Санькино лицо расплылось в улыбке.
— Благодать какая!
Они услышали прерывистый гул и подняли головы. В безоблачном голубом небе прямо над ними снижался самолет.
У Саньки округлились глаза.
— Бомбить будет… Пропали мы!..