Андрей Степанович оторвал от рубахи кусок рукава, смочил его в ведре и обтер Михасю лицо, шею. Потом оторвал от рубахи длинную полосу и перевязал ему голову.
Надвигалась ночь. Михась метался на цементном полу, срывал со лба влажную тряпку, бредил. Он шептал какие–то бессмысленные слова. Сначала Вовка не понимал их, но потом, когда сам успокоился и перестал плакать, стал разбирать отдельные фразы. Чаще всего Михась повторял Вовкино имя, звал мать, стонал, просил воды. Кричал: «Ничего больше не знаю!»
С наступлением темноты тюрьма ожила. Чаще стали раздаваться шаги по коридору, доносились отчаянные крики истязаемых, слышалась немецкая речь, изредка грохотали выстрелы, от которых становилось жутко.
Андрей Степанович сидел рядом, обняв Вовку за плечи. Всякий раз, когда за стеной звучали выстрелы, он чуть вздрагивал и скрипел зубами.
Наконец Михась успокоился и забылся во сне. Он только тихо стонал.
— Спит? — спросил Андрей Степанович шепотом.
— Спит.
— Скоро за тобой придут.
— А вы откуда знаете? — У Вовки похолодело все внутри.
— Знаю. Тут не санаторий, а гестапо. У них ночью самое рабочее время. — Андрей Степанович выразительно сплюнул, потом шепотом спросил: — Тебя вместе с ним захватили?
— Вместе… — Вовка повернул голову к Андрею Степановичу. — Дядя Андрей, если со мной что случится, знайте, моего папку звать Петром. Петр Антонович, — и доверительно добавил: — Он майор, командир батальона.
Андрей Степанович долго смотрел на Вовку, потом задумался. Неужели рядом с ним сын командира партизанского отряда? Андрей Степанович многое мог бы рассказать Вовке об его отце. Он вместе с ним лежал в госпитале под Минском, когда туда прорвались немецкие танки. В палатах началась паника, несколько раненых командиров, чтобы не попасть в руки врага, застрелились. Батурин был из тех, кто не пал духом. Он организовал из всех, кто мог двигаться, партизанский отряд, достал у местного колхоза подводы, погрузил на них имущество, оружие. Они ушли буквально из–под носа у гитлеровцев.
Отряду приходилось на первых порах переносить большие лишения: не было боеприпасов, не хватало оружия, медикаментов и, главное, продовольствия.
В эти дни кто–то нашел листовки. В них было напечатано обращение к гражданам района. Подпольный райком партии призывал организовать сопротивление подлым захватчикам, саботировать приказы оккупантов, мстить за кровь расстрелянных и повешенных. Командир тут же собрал коммунистов и, показав им листовку, сказал:
— Надо установить связь с подпольным райкомом. Нужны добровольцы. Кто пойдет?