– Он рисовал? – Эрик насторожился, вспомнив, как Макс описывал свой ритуал с называнием цветов.
– Он любил рисовать, все время рисовал, даже картинки где-то лежат – я многие сохранила.
– Я бы хотел посмотреть.
Эрик разглядывал постеры видеоигр, которыми были оклеены стены: тут была целая выставка альтернативного искусства, бесконечные роботы, зомби, трансформеры и свирепые воины с масками на лицах… И названия: «Sine Mora», «Assura’s Wrath», «The Walking Dead», «World of Warcraft», «Game of Thrones», «Diablo III», «Tomb Raider», «Dark Souls 2», «Wolfenstein: The New Order».
– Видеоигры, да? О да, этого у нас навалом. – Мэри фыркнула. – Я вам скажу, однажды этот парень из-за видеоигр вляпается во что-нибудь, он точно во что-нибудь вляпается. Он на этих играх двинулся, вот что я вам скажу. Он как-то пытался даже мне что-то про них объяснять – что-то там про сюжеты… еще когда был маленьким. Он раньше со мной общался, раньше, когда мы еще были одни – только мы с ним.
Эрик слышал, как изменился ее голос, смягчился, взгляд ее переместился с плакатов на единственную в комнате фотографию, стоящую на прикроватной тумбочке: на фото была Мэри, только молодая, очаровательная, улыбающаяся женщина, молодая мать, держащая на руках смеющегося малыша – должно быть, Макса. Мать и сын смотрели друг другу в глаза, Мэри ласково улыбалась маленькому сыну, а он тянул свою пухленькую ручку к ее лицу.
– Он был такой милый тогда, такой умненький, он был хороший мальчик, правда – такой хороший мальчик, он никогда не плакал и не канючил, куда поставишь его – там и стоит, ждет, рассматривает книжки или диски… Даже тогда он уже все время в их сторону смотрел.
– Сколько ему на этом фото?
– Здесь – годик. Как раз зубы выросли, полный набор, а это признак ума, вы же знаете. – Глаза Мэри затуманились. – Мы были близки тогда – до его лет пяти-шести или даже семи. Когда он в школу пошел – я ему читала перед сном, он любил…
Эрик подумал о Ханне – как раз примерно тот же возраст.
– Я ему подарила вот это на день рождения. – Мэри подошла к полке, где рядом с учебником по тригонометрии сидел небольшой плюшевый кролик – когда-то ярко-желтый, теперь выцветший и полинявший. Она взяла его в руки.
– А на какой именно день рождения, вы помните? – Эрик хотел разговорить ее.
– Конечно, ему три исполнилось, мы тогда жили в Дэлавере, снимали чудесную квартирку-студию рядом с отелем «Льюис». Это были наши лучшие времена… Когда мы были вместе – только он и я.
– А когда вы оттуда уехали?
– Когда ему исполнилось четыре – почти сразу после этого. Я помню этого кролика – как он его хотел на день рождения, он его увидел в «Кей-Марте» – и захотел, и он его любил. – Мэри вернула игрушку на полку, пытаясь посадить кролика прямо, но тот все время наклонялся вперед ушами и сворачивался клубочком. – А потом я очень скоро встретила Боба, и он пил, и я начала пить вместе с ним и поехала с ним в Астон, а потом мы расстались, но к тому времени наши пути уже разошлись, у Макса и у меня, мы потеряли друг друга. Я не знаю, как это можно – потерять человека, но можно, вы сбиваетесь с пути и теряете людей по дороге, и я думаю, я стала плохой матерью. – Мэри вдруг повернулась к Эрику, глаза ее блестели от слез: – Я понимаю, вы думаете, что я была плохой матерью. Так оно и есть – и я это сама знаю.