– Я взял ответственность за него на себя, когда он стал моим пациентом, – Эрик еще увеличил скорость, несясь мимо все более причудливых домов, круглых дорожных знаков и предупреждающих об опасности щитов.
– Нет, не взял.
– Нет, взял.
– Да что с тобой? Что ты пытаешься доказать самому себе? Зачем тебе подставляться – почему не предоставить разбираться с ним полиции?!
Эрик не мог ответить на ее вопрос – для этого нужно было сосредоточиться, а у него не было времени. Он понимал, что Лори хочет помочь, но сейчас ему хотелось, чтобы она замолчала.
– Эрик, ведь они звонили Мэри. Они думают, что она единственная, кто может его остановить.
– Это потому, что они не знают историю этой семьи. – Эрик выехал на главную дорогу и помчался мимо кафе и магазинов, а пикап Зака следовал за ним по пятам, подмигивая красными огоньками. Движение было свободное, полиции нигде не было видно, и Эрик догадался, что все силы стянуты сейчас к торговому центру.
– Они сегодня видели ее. Разговаривали с ней. Они видели дом и должны были понять, что если даже она не пьяна сейчас – это вопрос времени. И они детективы.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Они позвонили ей потому, что она его мать.
– Они позвонили потому, что им больше некому было позвонить!
– Но они ведь могли позвонить тебе… и не позвонили.
– Как? – Эрик свернул на дорогу, ведущую к торговому центру, и еще увеличил скорость. – Как они могли мне позвонить? Мой мобильник у них, а в кабинете нас не было. И потом – они же подозревают меня в убийстве Рене. Они, наверное, нас обоих подозревают, одновременно или порознь. Как Мэри с ее нездоровыми фантазиями о том, что я убил и Макса, и Рене… Лори, пожалуйста, сделай мне одолжение и дозвонись в полицию. Я не могу сейчас разговаривать. Мне нужно сконцентрироваться на дороге.
– Хорошо, хорошо. – Лори потянулась за телефоном, а Эрик бросил взгляд на часы на приборной панели: 21:13.
Он представил себе Макса, который смотрит на часы в свободной руке… представил себе, как он страдает… Макс был ближе к самоубийству, чем когда-либо, – теперь, когда умерли и его бабушка, и Рене…
– Лори, я понял! Макс не собирается никого убивать! Он пытается совершить самоубийство! Он хочет, чтобы копы убили его!
– Думаешь?
– Да. Это очень характерно для таких пациентов, как Макс. Он напуган и находится в отчаянии. Он хочет умереть, но не может заставить себя пустить себе пулю в лоб. Поэтому он пытается попасть в такое положение, в котором эту самую пулю пустят ему в лоб копы.
– Это кошмар какой-то, – вздохнула Лори. – Должно быть, это действительно крайняя степень отчаяния.