– Моего сына? – удивленно воскликнул граф.
– Папа мне рассказывал, когда я была еще маленькой девочкой, что Чартвуды не являются владельцами здешнего имущества в прямом смысле слова, а только его хранителями, так сказать, «опекунами» всех тех сокровищ, что сохраняются во дворце. А долг хранителя – передавать потомкам имущество в полной целости и неприкосновенности!
И с беспокойством – а вдруг граф рассердится – пояснила:
– Наверное, за обедом вы подумали, что с моей стороны неуместно так сожалеть о разбившейся тарелке, но ведь этот севрский фарфор был подарен одному из наших общих предков маркизой де Помпадур, которая очень хорошо разбиралась в производстве фарфора. Моя мама всегда говорила, что сервиз слишком хорош для ежедневного использования и что его надо хранить для особых случаев, для праздничных застолий!
– Ну вот, сегодня как раз, насколько я понимаю, такой случай и представился!
Сказал он это как бы машинально, однако у Пандоры появилось ощущение, будто граф намеренно ей противоречит.
– А вам понравился сегодняшний вечер? – помолчав, спросила она.
– Ну, еще бы! – ответил он с вызовом.
– А что вы делали потом, после того как я ушла?
Голос ее звучал почти грустно, словно она сожалела, что пропустила самое интересное.
Граф задумался в поисках ответа, но тут дверь отворилась, и показался сэр Гилберт. Он уже сменил вечернюю одежду на длинный красный вышитый халат, не скрывавший пышное жабо белой ночной рубашки. При виде графа он остановился на пороге, а Пандора воззрилась на сэра Гилберта с большим удивлением.
Граф, сидевший на самом дальнем от Пандоры месте кровати, встал:
– Боюсь, ты заблудился, Гилберт, – сказал он очень искренно, – хотя это немудрено, в таком-то огромном доме!
– Не ожидал, Норвин, увидеть тебя здесь! – ответил сэр Гилберт.
– А я как раз зашел пожелать кузине спокойной ночи! Она пораньше ушла к себе, легла спать и уснула, не погасив свечку.
Однако сэра Гилберта это объяснение, по-видимому, не заинтересовало: он насупился и, когда граф подошел поближе, выпалил:
– У тебя же есть Китти! Не понимаю, почему я должен оставаться в одиночестве!
– Завтра подумаю, как тебе помочь в этом отношении, но Пандора желает спать, и я тоже.
И проговорил он это в том повелительном тоне, какой Пандора уже слышала.
С минуту сэр Гилберт оставался неподвижен, а затем, пробурчав под нос что-то нечленораздельное, повернулся и ушел.
А граф взглянул на Пандору: ее глаза казались огромными на маленьком лице.
– Я ухожу к себе, но как только уйду, сразу же заприте дверь! Вы меня поняли? Сразу же встаньте с постели и заприте дверь на ключ! И не открывайте, пока утром к вам не постучат!