Ко мне приблизился мистер Брокльбанк. Он передвигал ноги с большой осторожностью и вскоре встал рядом со мной на место, освобожденное Виллером.
– Сцена, достойная вашей кисти, мистер Брокльбанк.
– Желаете заказать картину, мистер Тальбот?
– Я? Господи! Подобная мысль…
Миссис Брокльбанк, подошедшая вместе с супругом, выглянула из-под полости:
– Если бы не сильная качка, то мистер Брокльбанк – Вильмот – с удовольствием написал бы ваш портрет, мистер Тальбот.
Чрезвычайно бестолковое и глупое замечание! Я не ответил и посмотрел вперед, туда, где решалась наша судьба. Все мы, пассажиры, были взволнованы и возбуждены. С моряками я поговорить не мог – разумеется, они тоже опасались за свои жизни. О моем взвинченном состоянии ясно говорил тот факт, что я предпочел игнорировать миссис Брокльбанк, хотя она милая женщина – в хорошую погоду, – и от разговоров с ней я всегда получал удовольствие. Конечно, в те далекие дни, когда наши мачты были целы… Но это к делу не относится.
Появился баталер и вклинился между мной и мистером Брокльбанком.
– Они не спешат, мистер Тальбот, лентяи эдакие.
– Быть может, они опасаются неблагоприятного исхода и хотят оттянуть зловещий миг.
– Беспутные, кругом в долгах – что для таких любой исход?
– «Уколите нас – и разве не потечет кровь?»
– Простите, сэр?
Брокльбанк чуточку придвинулся:
– Мистер Тальбот процитировал «Венецианского купца». Нет, нет, мистер Тальбот. Вы не знаете низшего сословия – в отличие от меня; ведь я время от времени принужден жить среди них. Сейчас модно рассуждать о порочности и греховности высшего общества. Это пустяк по сравнению с порочностью и греховностью низшего сословия, сэр! Никогда не следует забывать, что порок всегда с нами, как сказал, вероятно, какой-нибудь поэт. Даже здесь, на корабле, меня – обворовали! На ложе страданий…
Вмешалась миссис Брокльбанк:
– Прошу тебя, Вильмот, мы же договорились об этом не упоминать. Что до меня, я только рада избавиться от этой жуткой вещи.
Матросы на палубе двинулись вокруг шпиля.
– Помалу!
Чарльз Саммерс наклонился за борт и смотрел на трал.
– Заноси!
Матросы двинулись чуть быстрее. Ненатянутые веревки на палубе поднялись, петли и провесы на них исчезли. Раздался громкий треск и скрип то ли корабля, то ли веревок, то ли шпиля, – а может, и всего сразу. Я выглянул за борт: борт поднялся из воды вместе с водорослями и снова опустился. Трал было видно до самых водорослей. Он, казалось, не двигался, однако вода вокруг него завихрялась. Вокруг шпиля началась суматоха. Люди повалились друг на друга, а трал неожиданно сдвинулся с места.