– Дорогой мистер Саммерс!
– Не спорьте, сэр. Теперь, когда вы нашли новый объект для вашего покровительства, я могу говорить с вами без излишней щепетильности.
– Моего… чего?
– Покровительства, которое вы мне обещали, но которого лишили, как видно из…
– Да о чем вы?! Здесь какое-то ужасное недоразумение! Никогда я не обещал вам покровительства, ибо просто не в состоянии его оказать!
Старший офицер коротко и зло рассмеялся.
– Понимаю. Что ж, неплохой способ покончить с делом. Вот так. Значит, все теперь ему.
Я ухватился за дверь, чтобы очередной прыжок судна не швырнул меня через всю кают-компанию.
– Кому – ему?
– Мистеру Бене.
– Вы говорите загадками. Какое мистер Бене имеет к нам отношение? Откуда вообще вам взбрела мысль, что у меня в кармане завалялась для кого-то должность?
– Так вы не помните? Или вам удобнее забыть?
– Лучше бы вам объясниться. Что именно я сказал и что я вам обещал?
– Если вы забыли, то напоминать мне неловко.
– Последний раз – пока у меня голова не лопнула – о Господи! Последний раз спрашиваю: объясните вы мне наконец, что я такого сказал?!
– В вашей старой каюте, когда мы говорили о Колли, я сказал: «У меня нет покровителя». Вы тут же ответили: «Не будьте так уверены, мистер Саммерс!». Это ваши слова – отрицайте, если хотите!
– Но это же не предложение покровительства! Я лишь хотел выразить свое уважение, искреннее желание завязать с вами дружбу. А оказывать вам покровительство – это настолько же выше моих возможностей, насколько недостойно вас.
– Не продолжайте. Я ошибся в нас обоих. Желаю вам хорошего дня.
– Мистер Саммерс! Вернитесь!
Долгая пауза.
– Зачем, сэр?
– Вы меня вынуждаете… Однако же, какая конфузия! А корабль – вот черт! – может утонуть. Что за смехотворное положение для нас обоих! Но хватит об этом. Дневник, который я вел для крестного и в котором, по-вашему, нет ничего, кроме жалоб на капитана, – прочтите его, если вам угодно. Этот дневник ляжет перед крестным, перед титулованной особой, имеющей большое влияние в правительстве. Он прочтет каждую страницу. Возьмите его, сэр, разрежьте парусину, прочтите все до последнего слова. Я… Вы найдете там настоящий панегирик в вашу честь. Едва ли есть страница, на которой ваше имя, поступки, ваш характер не упоминались бы со словами уважения, и, смею сказать, восхищения и преклонения. Это все, что я мог для вас сделать – и сделал.
Повисла долгая пауза. Мы не смотрели друг на друга. Наконец Чарльз хрипло произнес:
– Что ж, мистер Тальбот, теперь вы знаете, что я недостоин ни вашего восхищения, ни вашей заботы.