– Боюсь, что нет, хотя о них начитан.
– Интересно, почему для молодой особы считается неприличным посещать здания, построенные в честь другой веры – или пусть даже суеверия. У нас в Солсбери полным-полно разных церквей – даже молитвенный дом квакеров!
Нет, это было уже слишком.
– Ну до чего же вы милы!
– Я так не думаю, но рада, что так думаете вы, хотя вам, на мой взгляд, не стоило этого говорить. Хорошо бы, если бы вы продолжали так считать до тех пор… По-моему, наш буцефал вот-вот остановится.
– Мучение, а не езда. Мисс Чамли…
– Хелен решила, что следовало прислушаться к совету наместника, хотя, по-моему, это был не совет, а приказ! Впрочем, убедить Хелен сложно даже людям почтенным.
– Ее и молодой, вроде лейтенанта Бене, не убедит.
Марион захихикала.
– Ах, мистер Бене! Он испытывал к Хелен такое tendre[131] – весь корабль только об этом и говорил!
– А вы, мисс Чамли?
– Мы в основном о Франции разговаривали. Я всегда рада случаю поговорить по-французски. А вы говорите по-французски, сэр?
– Не так бегло, как мистер Бене.
– Уверена – на вашем корабле ему стало легче, потому что у нас он совсем загрустил. Все время молил о entretien[132], о встрече тет-а-тет – ой, наверное, не следует об этом…
– Прошу, продолжайте!
– Дженет, не слушайте! Сэр Генри страшно разозлился. Понимаете, меня попросили постоять с подветренной стороны, у входа, мистер Бене ворвался в каюту, упал на колени и, декламируя стихи, схватил Хелен за руку. И тут корабль качнуло… Они как свалятся друг на друга! Неожиданно, словно по заказу, сэр Генри вошел в каюту с противоположной стороны, через вторую дверь, которой он обычно никогда не пользовался! Прямо как в театре!
– А потом?
– Он так вспылил! Сэр Генри, я имею в виду. И меня отругал. Можете себе представить?
– Вполне. Хотя сам я не в состоянии на вас обижаться.
– На меня обиделся даже мистер Бене, хотя и ненадолго: я пригрозила ему, что расскажу леди Сомерсет, как мучительно он стыдится своего имени. Потому он и перестал…
– Ничего не понимаю.
– Да, там все очень запутанно. Видите ли, его отец чуть ли не начал французскую революцию, а потом ему пришлось бежать, чтоб не попасть на гильотину, и он бросил все свои поместья, вообще все оставил, и взял новую фамилию, в насмешку над собой – по-моему, это очень по-французски.
– Так вот в чем дело! Вот почему он так вскипел… Вот почему мистер Преттимен… И миссис Преттимен…
– Думаю, как только война кончится, он вернет себе прежнее имя.
– Мисс Чамли, а сколько вам лет? – вырвалось у меня.
Мисс Оутс возмущенно пискнула, а мисс Чамли вздрогнула от неожиданности.