– Ну так слушайте…
В общем, следующие часы – это были сплошные анекдоты, житейские истории, взрывы смеха, шуточки, иногда фривольные, и нескончаемое балагурство. Павлюченков был в ударе, и Маслову невольно пришлось включаться в этот балаган, толкая замшелые одесские истории. При этом Павлюченков объявил, что они такие веселые, потому что журналисты-фельетонисты. Он сам спецкор «Крокодила» в Киеве, а Маслов – заместитель главного редактора «Мурзилки» из самой Москвы. Всё было принято за чистую монету.
На станции Чертомлык мужчины вытащили девушкам чемоданы на перрон. Распрощались. При этом Павлюченкова брюнетка даже чмокнула целомудренно в щечку.
Когда поезд тронулся, Маслов с облегчением вздохнул:
– Уф, ну и выдали мы концерт по заявкам.
– Да. – Павлюченков с оттенком грусти посмотрел на половину тетрадного листка, где аккуратным женским почерком были выведены адреса, имена и телефоны девушек. Положил в пепельницу и поджег зажигалкой.
Огонь быстро съел листок, так что едва не разлетелись искры, которые Павлюченков притушил, капнув из стакана чаем, и вздохнул:
– Двое детей и ревнивая, но любимая жена. Так что студенткам не хватит места в моем пламенном сердце.
– Зато языком от души помололи, – хмыкнул Маслов.
– Это да. – Павлюченков посмотрел на часы. – Скоро уже будем.
Он взял полотенце и отправился чистить зубы и умываться…
Кривой Рог встретил жарой и пылью. Вещи они оставили в камере хранения – некрасиво вести разговор, заявившись с чемоданами и сумками.
– Еще бы вспомнить, как нужное место найти, – задумался Павлюченков, стоя на Вокзальной улице.
– Сусанин, – поморщился Маслов.
– Я не Сусанин. Я только учусь… Нам направо, к улице Савельева…
Через десять минут они вышли на узенькую улочку из старых домов, где стоял дощатый павильон с надписью: «Изготовление ключей. Металлоремонт».
– Здесь и обитает Француз, – проинформировал Павлюченков.
В павильоне посетителей не было. Молодой парень со скрежетом пилил на станке металлическую заготовку. За стойкой, сидя на стуле, почитывал газету «Известия» пожилой мужчина.
– Привет честному народу, – воскликнул Павлюченков прямо на пороге.
Француз поднял на него глаза. Лицо его удивленно вытянулось, и радости в нем не читалось. Зато присутствовала плохо скрываемая досада.
– Здоров, коль не шутишь, – буркнул он, поднимаясь со стула и протягивая руку.
– Не рад мне? – вздохнул Павлюченков. – А я о тебе вспоминал все годы. Благо вспомнить есть чего.
Француз скривился.
– Поговорим? – спросил киевлянин.
– А это кто? – кивнул Француз на Маслова.
– А это наш человек. Надежный.