Баграм не стал ругаться, упрекать своего племянника. Когда они с трудом добрались до гостиницы и смогли перевести дух, он только и сказал ему устало:
– Запомни. Сначала думай – потом делай. Иначе долго не проживешь.
– Запомнил, – кивнул Давид и как-то по-детски добавил: – Я больше не буду.
– Будешь не будешь – жизнь покажет. Главное, чтобы ты делал то, что надо, а не то, что хочется…
В голове у Давида было пусто. Бурных эмоций не было, а те, которые присутствовали, – все какие-то блеклые, ненастоящие. Ни сожаления, ни страха – только их оттенки. Возникали в сознании картинки – этот самый рыжий жулик, его побег, нож в руке, легкий треск, с которым лезвие входит в тело. Будто смотришь кинофильм и это тебя лично не касается.
Когда Давид застрелил Лесничего, переживания накатили на второй день, в сознании раз за разом прокручивалась схватка в горах. Были и страх, и какое-то сожаление, хотя негодяй его не заслуживал, и гордость. А теперь никаких особых чувств не предвиделось. Это что, значит, он привыкает к такой работе? Говорят, некоторым начинает нравиться убивать людей. Давиду не нравилось. Ему было все равно. И это его бесчувствие даже пугало.
Он повалился на кровать и сразу заснул. Проснулся через три часа. Вспомнил все разом. Состояние его нисколько не изменилось. И угрызений совести не почувствовал.
Баграм сидел за узким столом и пил чай, задумчиво смотря в окно на улицу, где рабочие заносили дверные рамы в строящееся напротив гостиницы трехэтажное здание.
– Ты так и не поспал? – спросил Давид.
– Э-э, сон и аппетит совсем пропали.
– Нам что, теперь о том хорьке жалеть?
– У нас теперь ни мошенника, ни его денег.
– Но мы же отомстили. Дедушка Варуджан будет доволен.
– Давид, ты наивный не по годам. Чем доволен? Что мы убили человека вместо того, чтобы наказать его деньгами? Или тем, что мы упустили их главного и теперь не знаем, где его искать?
После того как Сивуха испустил дух, Баграм не побрезговал и обшарил его карманы. Нашел там паспорт на имя Игнатия Самуиловича Сивухина, прописанного в Ворошиловграде. Было еще несколько пачек таблеток и двести рублей. Купюры он тоже взял – деньги лишними не бывают. Но ни записок, ни каких-то бумажек, блокнотов – ничего, что могло бы навести на его соучастников, в карманах не было и в помине. Вернувшись в гостиницу, Баграм переписал данные из паспорта, а затем с ожесточением изорвал его на мелкие кусочки, которые сжег в раковине. А обложку методично изрезал ножницами и утопил в унитазе.