— Он выразился довольно четко, люди науки привыкли точно формулировать свои мысли. Выбросил тебя за борт, через неделю в суд потащит, а ты еще вступаешься за него! — Крчма выпрямился в кресле, взъерошил усы. — В конце концов окажется, что хуже всех тут — я!
Вот это уже лучше. Поникший Крчма с отсутствующим взглядом — такая картина приводит в замешательство.
— Ничего подобного у меня и в мыслях не было; может, вы и меня тоже обидите?
— Что значит тоже? Возьми обратно это словечко!
— Беру, пан профессор. Я хочу, чтоб вы знали: для меня вы всегда будете… лучшим из людей, до конца моей жизни!
— Ну-ну, не преувеличивай. Большие слова не подобает говорить даже на смертном одре. Ты еще пять раз влюбишься, и все остальное побледнеет, станет тенью или вообще пойдет к черту на рога…
— Плохо вы меня знаете, пан профессор. Так давно — и так плохо…
— Дружба вещь ценная, но нельзя опираться на нее как на костыли. Дружба — чувство, а все чувства, увы, изнашиваются, утрачивают пафос. Патетично только детское чувство товарищества, а дружба уже не то. Двое школьников ходят в обнимку, дня не могут прожить друг без друга, привязанность до гроба, один за другого, что называется, в огонь готов броситься. А годы идут, несколько ударов, разочарований, прозрение — и вдруг возникает состояние, когда не то что в огонь, а даже за угол в табачную лавчонку сбегать для друга — еще в затылке почешешь. Дружбу, вероятно, укрепляют критические обстоятельства, экстремальные ситуации. Зеленым юнцом на итальянском фронте — в первую мировую войну, разумеется, — я однажды, в дурацком азарте, вынес с поля боя раненого товарища, пули свистели над головой, но ни одна меня не задела. А много лет спустя, уже в мирное время, встретились мы с этим человеком, и он попросил взаймы сотню. Верь или нет, но я ему этой сотни не дал, такой я стал сволочью! — Нет, нет, милая Мишь, к дружбе вполне подходит затрепанная пословица, что она как доброе вино: с годами обретает силу, но только до известного предела, Печально это, но со временем дружба начинает незаметно выдыхаться, киснуть, лишаться смысла — люди в старости делаются неуживчивыми эгоистами, завистниками, блюдут свой престиж… какие уж тут друзья! Прости мне это скептическое высказывание, видимо, меня натолкнул на него разговор с Марианом… Тебя ждет нелегкое время. Нашим с тобой отношениям, надеюсь, ничто не угрожает, несмотря на нетипичную привязанность представителей разных поколений; я тебе помогу, насколько это в моих силах, но ты не полагайся ни на кого, даже на меня, покажи, что есть в тебе самой, опирайся только на себя, на свою работу. Вцепись в нее, как бульдог, тем более что возможность для этого у тебя есть; надеюсь, скоро ты станешь режиссером…