— Нет. Или я его не заставал.
— А Крчма?
— Он ходит,
Тайцнер отхлебнул весьма умеренно.
— Вы придали своему рассказу тон какой-то безысходности…
— Когда я обдумывал, чем его закончить, вы, если помните, советовали мне оставить все именно так…
— Но шкурой-то отвечает в конце концов автор, а не те, с кем он советовался…
Раньше он употребил бы словечко «трепался», подумал Камилл.
Тайцнер все поглядывал на часы.
— В редакции у нас сейчас гонка. Все реорганизуется… — Он оглянулся на вешалку, где висело его зимнее пальто. — Как себя чувствует пани Павла?
— Спасибо. Готовит приданое для нашего первенца. — Камилл глазами дал знак Тоничке, и вскоре к ним подошел заведующий.
— Бокал бадачони и большая порция виски с содовой, Тайцнер как бы оцепенел, потом еще оглянулся вслед удаляющемуся белому халату.
— Сколько я вам должен? — спросил он смущенно.
— Не стоит об этом, — помрачнел Камилл: еще одно напоминание, что все необратимо изменилось. В первые дня человека швыряет, как суденышко в разбушевавшемся море, беспорядочно, со всех сторон, — хаотический прибой волн; потом море постепенно успокаивается, в борта бьют уже разрозненные волны, все реже и реже, хотя высота их не спадает и они подкидывают лодчонку так, что под ней открывается страшная бездна и в желудке появляется тошнотное чувство унижения.
Стеклянную дверь заслонила широкая спина Тайцнера, его характерную голову прикрывала непривычная для него шляпа.
На лестничной клетке обширного здания было холодно, хотя в окна, как бы переламываясь на ступеньках, прорывались яркие лучи весеннего солнца. По лестнице навстречу Крчме, переругиваясь, сбегали двое мужчин. Кто-то с бумагами в руках обогнал его, перепрыгивая через две ступеньки; в общем, атмосфера деловитости и спешки.
Некоторое время Крчма блуждал по запутанным коридорам, прежде чем нашел дверь, номер которой ему указал дежурный.
Уже с порога он увидел знакомую узкую спину, характерный продолговатый затылок с углублениями за ушами и обрадовался: Гейниц сидел, правда, в рубашке, зато рукава ее защищали черные нарукавники. За столом позади него, заваленным бумагами, не было никого, а за самым дальним кто-то считал на маленьком ручном калькуляторе.
— Привет, Гонза!
Гейниц снял очки, недоверчиво щурясь на гостя.
— Пан профессор!
— Приятно мне, что ты бросил якорь в таком солидном учреждении. — Крчма сел на предложенный стул.
— Вернее будет сказать — нас тут на якорь поставили, и шефа, и всю нашу фирму.
— Но ты здесь карьеру делаешь!
На узком лице Гейница появился немой вопрос: «Как это вы догадались?»