Дождь опять лил как из ведра. Опять потемнело.
Под железной лестницей сидел Скворцов и с какой-то злобной радостью думал:
— Какая глупая неосторожность! Прекрасные изобретения ученых попадают в руки простачков, не умеющих пользоваться усовершенствованиями… На что рассчитывает беглец, когда производит такой шум? Но раз они не умеют заметать следов, то наше дело за это их проучить. Будь вперед умнее.
Он вышел из своей берлоги и крадучись, ползком, добрался до машины.
Машина стояла к нему кузовом. Влезть на брезентовую крышу — это значит быть таким же простачком, каким был тот, на которого шла охота.
Но великолепный задок кузова манил удобством, лаской и обещал далекое путешествие в полной безопасности.
Скворцов, никогда не шедший навстречу велению сердца — на этот раз был вынужден занять место в задке кузова.
По установившейся привычке, устроившись удобно, он старался логически оправдать свой поступок.
Глухая стена, безлюдная улица, темная ночь и разразившаяся стихия — не давали основания предполагать, что есть любопытствующий глаз, могущий как-нибудь заметить его…
Итак, Скворцов на месте!
Сжимая в кармане револьвер и держа в левой руке легкий английский наручник, Скворцов перестал думать и был готов к решительной схватке.
Уныло ползали часы…
На противоположном конце длинной машины сидел тоже человек и, конечно, тоже думал:
— Всякая служба хороша в определенных рамках. Во-первых, когда она хорошо оплачивается, во-вторых, когда она не связана с риском, в-третьих, когда с тебя не требуют геройства, самоотвержения во имя каких-то весьма призрачных выгод, сейчас реально ни для кого не ощутимых…
Нет сомнения, что если бы Скворцов знал мысли своего желчного соседа, то он безапелляционно решил бы: с такой интеллигентской психологией в темную ночь можно только погибнуть, но отнюдь не рассчитывать на успех.
Сей интеллигент еще раз нажал кнопку и вновь раздался нетерпеливый рев, свист и шипение.
— Вот бы моему Жучку такую штучку. Можно было бы с уверенностью сказать, что он свистел бы всю ночь, а я сидел бы не здесь, а в лапах у черта.
Однако объективные обстоятельства были против Скворцова. От заставы все еще не было условленного сигнала, что давало Скворцову основание думать, что Жуков либо утонул и захлебнулся в захолустной грязи или, натолкнувшись в тьме кромешной на телеграфный столб — вступил с ним в бой по всем правилам деревенского искусства…
Ибо надо совершенно серьезно констатировать, что у нашего молодого героя Жукова Николая, который только начал свою славную карьеру красного детектива — было нечто общее с небезызвесткым, увы, и ему Дон Кихотом Ламанчским…