— Ты ведешь себя довольно спокойно, учитывая, что твой отец был убит прошлой ночью, — критически замечает она после того, как почти одним залпом выпивает бокал вина.
Очевидно, из нас двоих именно она тот человек, кто немного нервничает.
— Знаю. Я почти чувствую вину из-за этого, но ты должна понять, что он был мудаком мирового уровня, — отвечаю я, глядя ей прямо в глаза.
Ее щеки мгновенно краснеют в результате моего комментария.
— Я много слышала о нем, но не могу сказать, что действительно знала его.
— Не слишком большой круг людей будет тосковать по нему, пожалуй, только его невеста, Тайлер и, может быть, мама. Я, конечно, не собираюсь скучать по еженедельным столкновениям лбами. Даже Совет директоров устал подчиняться его власти.
Тут мне вспомнился недавний телефонный звонок от председателя правления. Он был так расстроен действиями отца и Тайлера, что обратился ко мне как к последней инстанции. Не то, конечно, чтобы я мог решить какую-нибудь из его проблем.
— Итак, Тайлер похож на своего отца? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне и устраиваясь поудобнее в своем кресле.
— Тайлер, подобно отцу, агрессивен и, несомненно, развивает в себе покровительственное отношение к людям.
Не могу поверить, что несколько последних недель он вел себя, как придурок.
— Так почему же тогда Виктор настаивал, чтобы ты вернулся и возглавил бизнес?
— Потому что у меня есть мозги.
Мэнди рассмеялась от моего комментария.
— Серьезно. Я полагаю, что Тайлер получил слишком много ударов во время своей футбольной карьеры.
— Да, мне кажется, я припоминаю, что он играл в футбол, — признается она, по-прежнему хихикая.
— Откуда ты это знаешь? — спрашиваю я, так как мне интересно, признается ли она в том, что знакома с моей семьей.
— Из Гугла. Я читала про вас обоих. Там была статья, в которой говорилось о его ужасной травме колена, — говорит она, не показывая, что знает больше.
— Я никогда не забуду тот день. Он получил удар шлемом другого игрока точно в колено.
Волна дрожи по-прежнему проходит через меня всякий раз, когда я думаю об этом.
— Треск его раздавленных костей можно было услышать по всей высоте трибун.
— Должно быть, это было ужасно.
Широко раскрытые глаза Мэнди напоминают мне выражение лица Ванессы в тот момент, когда это произошло.
— Да... мы все были потрясены.
Я откидываюсь на спинку кресла, вспоминая тот день.
— Тайлер никогда не был так … физически и психологически сломлен.
— Я представляю, как сложно потерять то, что любишь больше всего. Уверена, он понимал, что больше никогда не сможет играть снова, — произносит она, проявляя удивительное понимание.