Я удерживаю ее одной рукой, второй пытаясь успокоить, почесав за ушами.
Кеннеди делает шаг вперед и внимательно смотрит на кошку.
— Сейчас уже не такая крутая, да?
Кошка опять шипит, и я отворачиваюсь от Кеннеди, так по крайней мере ее никто не будет дразнить.
— Так какие письма ты нашла в комнате Ричарда? — спрашиваю я Пейдж.
Она протягивает бумажки, Кеннеди просматривает их.
— Ну и ну. Похоже адвокат Ричарда пытался его шантажировать, — говорит Кеннеди с улыбкой. — Месяц назад он послал Ричарду электронное письмо, сообщив, что если Ричард не заплатит ему четверть миллиона долларов, он расскажет все, что знает.
— А не сказано, что он имеет ввиду? — спрашиваю я.
Кеннеди листает страницы.
— Неа. Здесь повторяется одно и тоже, но Ричард в основном говорит ему отвалить.
Кеннеди протягивает мне письма, и когда я вижу имя и адрес электронной почты в верхнем углу страницы, мой рот раскрывается.
— О, Боже мой. Я знаю этого парня. Я училась с ним в юридической школе.
Майлс Харпер. Он был в выпускном классе, и мы пересекались пару раз с ним на занятиях. Он был идиотом тогда, и несколько раз я видела его на общественных мероприятиях, уже когда учились на юрфаке, могу сказать одно — он не изменился.
— Ну, значит, заставить его рассказать тебе все — это просто твоя удача, — говорит мне Пейдж с улыбкой.
— Пейдж, почему на тебе блестящие серебряные туфли? — вдруг спрашивает Кеннеди.
Я смотрю на ноги Пейдж и, конечно же, черные сапоги, в которых она пришла, сейчас заменены на четырехдюймовые шпильки, покрытые кристаллами.
— Ты правда думаешь, что я найдя гардероб бывшей жены миллиардера не примерила бы шпильки? Я не могу поверить, что она оставила их.
Пейдж выставляет свою ногу и свет просто переливается и искрится от ее туфель.
— Верни, — предупреждает Кеннеди.
Пейдж переминается с ноги на ногу на шпильках.
— Но ей они даже не нужны! И у нее шесть пар просто потрясающей обуви здесь. Они из летней коллекции Даниэля Мичетти 2010 году. Это кристаллы Сваровски!
— Ты что, говоришь по-русски? — жалуется Кеннеди. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Кошка шипит на Кеннеди.
— О, заткнись чертовая кошка. Верни обратно обувь и валим отсюда.
Кеннеди хватает мой фонарик с пола и смотрит на Пейдж, когда та выходит из комнаты, чтобы вернуть обратно обувь. Кеннеди останавливается в дверном проеме и оглядывается на меня, вопросительно приподнимая бровь.
Я делаю вид, что не понимаю ее вопроса, и продолжаю гладить кошку по голове. Наконец, она всплескивает руками.
— Ах, ты должно быть шутишь?
Я выхожу из себя.
— Я не могу оставить ее здесь. Она грязная, голодная и совершенно одна.