Неуловимое движение, такое быстрое, что я не успеваю среагировать.
Но вместо нападения, он хватает меня за руку, поворачивая её ладонью вверх. И рассматривает что‑то, видимое лишь ему одному.
Я стою, задержав дыхание.
— Где ты была? — грубо спрашивает он, хватая другой рукой мой подбородок и пристально всматриваясь в лицо.
Мне неудобно. Слишком высоко запрокинута голова, так, что даже шея начала побаливать.
— В своей комнате. До этого в лаборатории. До этого на занятиях… — отвечаю ему я, смотря прямо в глаза. Ложь становится говорить намного легче, чем правду.
Он кривится, смотрит неприязненно и зло.
— Снова врешь.
— Да вы же сами пришли в мою комнату! Посмотрите на меня. Разве похоже, что я где‑то прогуливалась?
Он, наконец, переводит взгляд с моего лица ниже. Сорочка по — прежнему слишком откровенная для этого мира, но пусть смотрит. Пусть думает о чем угодно, кроме того, где я была. Пусть желает что угодно, кроме того, чтобы помешать мне.
Его взгляд всё равно какое‑то время остается изучающим. Тардаэш педантично осматривает мою вздымающуюся грудь, скользит по талии, задерживается в районе бедер, плавно опускается до самых пят…
Затем подозрительность уходит, сменяясь чем‑то хищным.
Но, тем не менее, он не предпринимает никаких действий и только спрашивает странное:
— Где же метка?
Я вырываюсь из его руки, как только опасность сбавила градус, отхожу чуть подальше.
— Не понимаю, о чём вы.
— Кто её снял? — требовательно продолжает он.
И тут до меня начинает доходить. Всё‑таки за три недели в академии я успела научиться что‑то понимать в заклинаниях магов. И не зря я называла его преследователем. Он и правда следил. А я правда попалась.
— Вы за мной следили? — я честно пыталась добавить в голос злости, но вышла лишь обреченность. Сделанные выводы меня даже не удивили, я всегда подозревала, что он не сдастся. Слишком редко он попадался мне на глаза в свете всех своих подозрений. Значит, нашел какой‑то способ наблюдать за мной.
— Кто. Снял. Метку? — зло повторил он, надвигаясь на меня всей своей чернотой.
— Не ваше дело! — вскинулась я. — Вы вообще не имели права вешать её на меня! Это запрещено!
Он хмурился и ничего не говорил, словно мои слова для него были пустым звуком.
А я между тем продолжала, пытаясь до него достучаться:
— Я не маг. Ко мне нельзя применять магию против моего желания! Как вы только посмели?
Он улыбнулся, и от этой холодной улыбки я заткнулась, сразу почувствовав, насколько глупые слова только что сказала.
— А я не адепт, Алесан. Кому ты пожалуешься? Думаешь, меня кто‑то… — он сделал паузу, позволяя мне осознать нелепость высказанных претензий, — … накажет?