Особенно неприятно стало, когда он начал ходить взад — вперед возле моего стола. Я боялась, что он начнёт заглядывать мне за плечо, чтобы узнать, что же я так увлеченно читаю. Это раздражающее поведение продолжалось уже пару дней и начиналось после того, как последний адепт покидал библиотеку. Вот и в этот раз, стоило высокому лохматому парню в синем, непонятно каким ветром сюда занесенному, выйти, как библиотекарь засуетился.
Я сочла за лучшее убраться из библиотеки подобру — поздорову.
Винтовая лестница, напрямую ведущая со второго этажа библиотеки на первый, минуя коридор с лабораториями второго этажа, в этот раз была непривычно тускло освещена. Я неосознанно замерла на её вершине, порываясь достать мобильник, чтобы посветить, но потом чуть не расплакалась от того, что даже такой привычной вещи нет рядом. Как же я скучала по дому! Как же я скучала по всему нормальному! Как же мне хотелось, чтобы мама меня обняла и сказала, что всё будет хорошо, а сестра привезла шоколадку в обмен на сплетни. Но это было так далеко, словно в другой жизни.
Слезы сами собой, словно из ниоткуда, появились в глазах, готовые пролиться от ещё хоть одной мысли о доме. Стоило бы проморгаться и не начинать спускаться с пеленой на глазах по крутой лестнице, но я наплевала на элементарные соображения о безопасности.
Они и не понадобились.
Посреди лестницы я сделала шаг на очередную ступеньку и заорала что есть мочи. Слезы всё же брызнули из глаз, а дикая боль сковала всё моё тело, исходя из ноги. В неё вцепилась словно тысяча мелких зубов, разрывая подошву и пронзая плоть. Я никогда ничего подобного не испытывала и, пошатнувшись, упала на лестницу, поскуливая, словно побитая собака.
Спустя пару мгновений на лестнице возник тот лохматый парень, что ушел передо мной, и громко крикнул на весь этаж:
— Зер, придурок, выходи! Ты промахнулся!
Парень опустился передо мной на колени, крепко сжал плечи и спросил, пытаясь заглянуть мне в глаза:
— Ты как? Регенерировать сможешь?
Не получив ответа, он потряс меня, но вызвал этим лишь моё громкое истеричное «Ааа!».
— Что ж ты за целитель‑то такой? — зло процедил он, а потом вновь крикнул в никуда: — Зер!
— Я… зелье… — сквозь дикую боль только это получилось выдавить, но он услышал.
— Темная мать! Ты слышишь, Зер! Она даже не магичка! Идиот, выходи, тебе же хуже будет, если ты даже не поможешь!
Откуда‑то сверху лестницы послышались шаги. Кто‑то приблизился сзади и остановился, шумно выдохнув. Парень напротив наконец отпустил мои плечи, резко поднялся и быстро дернул рукой. Голубой искрящий шар мгновенно соткался в его ладони, но вместо того, чтобы просто осветить пространство, парень сделал неуловимый жест, опуская шар и цедя сквозь зубы «тёмный сын». Всё это заняло всего пару секунд, но мне они казались вечностью.