Слуга - вампир, а не человек, понял Мирнин - отстранился и пошел выполнять ее приказание. Леди Грей повела его в темные коридоры, и по какой-то странной причине Мирнин чувствовал себя безопаснее в темноте, чем на свету. Он адаптировался к тени, подумал он. Столько лет в темноте, что та проникла в него и запятнала.
- Это происходило раньше, - сказал он ей, пока они шли. - Не так ли?
Вещи размывались, когда он пытался сосредоточиться на них. Все размывалось и дрожало, кроме нее. Она была спокойный ярким постоянством, и он держал свой взгляд на ней.
- Вы были заключены в тюрьму раньше, да, но не так сурово, как в этот раз. Но вы совершенствуетесь, - сказала она и улыбнулась. В темноте это выглядело, словно взошло солнце, но это было добрее солнце, которое согревает, а не сжигает. - Я искала вас почти десять лет, когда пришла весть, что вы пропали без вести. Как это случилось?
- Я доверился.
- Мужчине, которого я убила?
Мирнин кивнул. Просто мысль о Сиприене, беспристрастном, холодном интересе на лице мужчины, заставила его снова дрожать. Он знал жестоких людей раньше; отец Амелии, Бишоп, был одним из таких, не обращающий внимания на живых или вампиров, которые следовали за ними. Смерть была для него просто еще одним инструментом.
Сиприен не дал ему милость смерти.
- Он был моим другом, - прошептал Мирнин, и слезы навернулись на его глазах и скатились по лицу холодной струйкой. - Мой товарищ-исследователь.
- Тогда я должна была убить его гораздо медленнее. Если бы я знала... что ж. Что сделано, то сделано. А теперь идите и садитесь, пока ваша ванна горячая.
Она усадила его на невероятно мягкие подушки, и он опустил голову на подушку и немного поспал, или по крайней мере, думал, что спал, пока ее мягкие, сильные руки не разбудили его и поставили на ноги. Он думал, что это был сон. Сон, сладкий сон с запахом роз в воздухе, влажной и теплой кожи, и ее руки отбрасывают слои вещей, которые он носил так долго.
Кто-то - Леди Грей, как понял он - помог забраться в лихорадочный жар ванны и искупал его, как ребенка. Это не было как в последний раз, когда он был достаточно в своем уме, чтобы было стыдно за отсутствие достоинства и скромности; он оставил все это позади. Безумие сделало его гораздо более обнаженным. Он сидел пассивно, пока она мыла его, сзади и спереди, и выливала медленные потоки мыльной воды над головой, чтобы тоже ее помыть.
Все это было сделано в удивительно уютной тишине, пока она, наконец, не сказала:
- Ну, я думаю, теперь вы больше похожи на себя, Лорд Мирнин. - Вода уже остыла и была черной и грязной. - Вставайте.